А потом явился он.
Эйб уже почти потерял сознание, когда старуха вдруг пропала — кто-то втянул ее в лодку. Руки вампирши больше не держали Авраама, и он медленно погрузился на дно реки.
Из глубины меня подняли руки Господа. Он положил меня на палубу лодчонки рядом со спящим мальчиком в белой ночной сорочке. Снизу, то и дело погружаясь в сон и снова выскальзывая из него, я наблюдал, как разыгрывался остаток спектакля. Я слышал, как женщина вскрикнула: «Предатель!»
Разглядел силуэт мужчины, который с ней боролся. Потом голова вампирши упала на палубу рядом со мной. Тела не было. Больше я ничего не видел.
— Нередко, чтобы нас завлечь в беду, орудья мрака говорят нам правду, заманивают всяким честным вздором, чтоб в глубочайшем деле обмануть… [12] У. Шекспир, «Макбет», акт I, сцена 3. Перевод М. Л. Лозинского.
Я пробудился в комнате без окон. У масляной лампы читал мужчина. Лет двадцати пяти, стройный, с темными волосами до плеч. Увидев, что я проснулся, он оставил чтение и заложил страницу толстой книги в кожаном переплете. Я задал всего один, самый важный вопрос. Тот, который беспокоил меня во сне.
— Мальчик… Он…
— В безопасности. Там, где его отыщут.
Акцент незнакомца не выдавал происхождения. Англичанин? Американец? Шотландец? Он сидел подле меня на стуле с высокой спинкой и замысловатой резьбой, положив одну ногу, обтянутую темными брюками, на другую. Рукава синей рубашки были закатаны до локтей, а на шее висел небольшой серебряный крестик. Мои глаза привыкли к полумраку, и я оглядел комнату, освещенную лишь масляной лампой. Стены, казалось, были сложены из нагроможденных друг на друга камней, а все щели замазаны глиной. Повсюду висели картины в золоченых рамах. Туземки с обнаженной грудью несли воду с ручья. Пейзажи купались в солнечном свете. Портрет юной дамы рядом с изображением женщины постарше — их черты были удивительно схожи. Я заметил, что мои вещи аккуратно сложены на сундук в дальнем углу комнаты. Плащ. Ножи. Топор — чудесным образом добытый со дна Огайо. Вокруг находилась самая изящная мебель, какую мне доводилось видеть. А книги! Книги в самых разных переплетах и всевозможной толщины были сложены в стопки.
— Меня зовут Генри Стерджес, — сказал он. — Вы у меня в гостях.
— Авраам… Линкольн…
— «Отец народов»… Рад знакомству.
Я попытался сесть, но чуть не потерял сознание от боли. Тогда я опустился на спину и осмотрел себя. Грудь и живот были покрыты влажными повязками.
— Простите мне посягательство на вашу скромность, но вы были серьезно ранены. Пусть вас не пугает запах. Бинты пропитаны смесью масел — весьма полезной для заживления ран, заверяю вас. Однако, боюсь, не слишком приятной для обоняния.
— Как?..
— Два дня и две ночи. Признаться, первые полдня вы были на грани. Я не был уверен, что вы очнетесь. Ваше здоровье делает вам честь. То, что вы выжи…
— Нет… Как вы ее убили?
— Ах это. Очень просто. Она оказалась довольно слабой.
Странно говорить такое человеку, которого эта «слабость» сокрушила.
— К тому же была занята тем, что пыталась вас утопить. В связи с этим, полагаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы отвлек… Можно спросить?
Мое молчание послужило знаком согласия.
— Сколько вампиров вы убили?
Было странно слышать, как это слово произносит незнакомец. До того дня я не слышал, чтобы кто-либо, кроме моего отца, говорил о них как о реально существующих созданиях. Я подумал было приврать, но все же дал честный ответ.
— Одного, — признался Эйб.
— Да… Похоже на правду.
— А вы, сэр?.. Скольких убили вы?
— Одного.
Я ничего не понимал. Разве может искусный воин, с легкостью победивший вампиршу, быть столь неопытен?
— Вы не охотник на вампиров?
Генри расхохотался.
— Нет уж, увольте. Хотя, признаться, это было бы своеобразным выбором профессии.
Я еще не пришел в себя и не сразу осознал смысл сказанного. Когда это все-таки произошло, истина пронзила меня. Я испытал ужас и ярость. Он убил вампиршу. Но не для того, чтобы спасти меня от гибели, а чтобы самому заполучить добычу. Боль исчезла. В груди разгорался огонь. Я бросился на него со всей силой, со всей яростью, но не смог дотянуться до его горла. Мои запястья оказались привязаны к кровати. Я дико закричал. Словно обезумев, я рвался из пут, пока не побагровел от натуги. Генри невозмутимо наблюдал за мной.
— Да, — сказал он наконец. — Я предполагал подобную реакцию.
Читать дальше