Каролина Фарр - Загадка Кондор-Хаус

Внезапно, движимая чувством долга, более сильным, чем страх, я принялась ощупью отыскивать пальто, натянула его, затем надела туфли. Я помнила, как Паша верно стоял рядом со мной, когда с легкостью мог убежать, оставив меня один на один с этими ужасными гепардами.

Убрав стул, я открыла дверь, пытаясь убедить себя, что мой поступок не требовал большой храбрости, поскольку гепарды не могли перепрыгнуть через стену и пробраться на конный двор, так же как не могли забраться туда и другие животные. Мне предстоит просто спуститься по лестнице в конце коридора, дойти до боковой двери и выйти в конный двор. А он надежно закрыт. Никто не мог проникнуть туда из сада.

То, что я делала, было абсолютно безопасно и разумно, уверяла себя я, просто посмотрю, что случилось с Пашой, и, если ничего не смогу сделать, что ж, тогда разбужу Уолтона, а он позовет кого-нибудь на помощь.

Я осветила фонариком оба конца коридора и обнаружила, что он пуст. Совершенно не было причин для того, чтобы сердце так сильно билось, когда я осторожно пробиралась по коридору к лестнице. Но в темном и пустом доме было жутко. Сюда не доносился шум, производимый Пашой, так что его, возможно, совершенно не было слышно в помещениях для слуг или в комнатах Симоны и Сангера, в другом конце дома. Поскольку только моя комната находилась неподалеку от конного двора, то именно мне предстояло помочь бедному животному, если только это мне по силам…

Я никогда не пользовалась этой лестницей прежде. Свет моего фонарика выхватывал покрытые ковром ступени. Они, как и все в Кондор-Хаус, содержались в абсолютном порядке. Я бесшумно спускалась. Лестница повернула, и подо мной оказалась боковая дверь. Я знала, что она открывалась прямо в окруженный стеной, выложенный булыжником двор, окружавший конюшни.

Внезапно Паша снова закричал, забил копытами, затем остановился. Я испуганно подскочила, звуки здесь казались намного громче и страшнее, чем в моей комнате.

— Иду, мальчик! — пробормотала я, подбадривая скорее себя, так как лошадь не могла меня отсюда услышать.

На двери был длинный засов и замок с пружиной. Я отодвинула засов, открыла дверь и нервно выглянула во двор.

Я могла бы повернуть назад, но Паша снова заржал и затопал подковами, хотя без прежнего отчаяния, словно чувствуя, что я иду, и прося меня о помощи.

Удостоверившись, что дверь у меня за спиной открыта, я вышла в конный двор. Ветер был сильнее, чем казалось, и я задрожала теперь не только от страха, но и от холода.

Потребовалось усилие, чтобы оторваться от двери и медленно пойти по неровному, выложенному булыжником двору по направлению к конюшням.

Дверь конюшни была закрыта снаружи. До меня доносились нервные передвижения лошади из первого стойла. Следующая дверь вела в амбар, за ним находилось стойло Паши. Дверь амбара была закрыта на висячий замок. Свет моего фонарика заметался в поисках второго стойла, и когда я его увидела, то пришла в ужас.

Как я и предполагала, Паша бил подковами в дверь и расколол одну из досок, расколол очень сильно и застрял в пробитом отверстии, так что подкова торчала наружу, а волосы за копытом окрасились кровью. Зазубренный край дерева впивался в его ногу все сильнее каждый раз, когда он пытался втянуть ее назад. Мне были видны разорванная кожа, плоть и белое, похожее на шнур сухожилие, обнаженное и окровавленное.

Он снова рванулся назад, словно хотел показать мне, в какую беду попал.

Свежая струя темной крови потекла вниз и окрасила булыжник.

— Спокойно, Паша, это я, — ласково произнесла я. — Спокойно. Все будет хорошо.

Он заржал и замер в ожидании. Я слышала, как он фыркает и тяжело дышит за деревянной дверью, готовый снова рвануться назад, прикоснулась к его ноге над раной, нежно погладила его, успокаивающе разговаривая с ним и чувствуя, как он дрожит под моими прикосновениями. Но как помочь лошади? Если я попытаюсь высвободить его ногу, а он потянет ее назад, то сможет раздробить мне руки — у меня не хватит сил удержать его.

В кармане моего пальто лежал шарф. Я просунула его конец под щетку волос над копытом и обмотала в несколько рядов вокруг ноги, так что получилась толстая повязка. Паша тихо ржал и фыркал за дверью напротив моего лица, пока я успокаивающе с ним говорила. Он стал понемногу успокаиваться, понимая, что я пытаюсь ему помочь. Я завязала шарф. Теперь, по крайней мере, его нога будет хоть немного защищена от зазубренных краев расщепленного дерева.