Дэн Симмонс - Молитвы разбитому камню

— Да, — отозвался капитан. Он уставился в землю, старательно избегая смотреть в лицо незнакомцу.

Тот назвался Джессупом Шидсом и объяснил, что живет в маленьком домике, который мы заметили еще днем. Монтгомери погрузился в какое-то растерянное забытье, поэтому мне пришлось представляться за нас обоих. Ни того ни другого, казалось, не заинтересовало, как меня зовут. Капитан наконец искоса глянул на Шидса, как будто все еще не веря, что ошибся, что это не тот человек, чье имя мучило его последние полвека.

Шидс тем временем прокашлялся и указал на переплетенные виноградные заросли.

— На самом деле вон там случилась небольшая перестрелка еще до начала основного боя. Солдаты Конфедерации широкой линией шли в наступление, но их на какое-то время задержала атака федералов, прятавшихся за той стеной. Однако южане быстро вернули себе прежние позиции. Они одержали в этот день маленькую победу, но днем позже попали в незавидное, почти безвыходное положение. — Шидс улыбнулся капитану. — Вы ведь наверняка знаете все это лучше меня, сэр. Как вы сказали, в каком подразделении вы имели честь служить?

Губы у старика задрожали, и он с трудом выдавил:

— Двадцатый северокаролинский полк.

— Конечно же! — воскликнул Джессуп и хлопнул его по плечу. — Часть прославленной бригады, которая на этом самом месте одержала такую великолепную победу. Сэр, для меня было бы огромной честью, если бы вы и ваш юный друг перед возвращением в лагерь подняли вместе со мной бокалы за Двадцатый северокаролинский полк. Вы согласны, сэр?

Я подергал капитана за рукав. Мне внезапно захотелось оказаться как можно дальше от этого поля. Голова кружилась от голода, а еще от какого-то странного, необъяснимого страха. Но старик выпрямил спину и ответил — на этот раз громко и отчетливо:

— Мы с мальчишкой почтем за честь, сэр.

К крыльцу небольшого чернильно-черного дома была привязана оседланная и взнузданная вороная лошадь явно благородных кровей. Позади строения громоздились многочисленные валуны и непроходимой стеной высился лес — подобраться сюда с той стороны было, наверное, практически невозможно.

Внутри дом выглядел каким-то нежилым. Из крошечной прихожей открывались две двери: в гостиную, где стояла немногочисленная мебель, укутанная белыми простынями, и в столовую — туда нас и повел Шидс. В узком помещении с единственным окошком не было ничего, кроме сколоченного из досок стола и высокого буфета, заставленного бутылками, консервными банками и грязными тарелками. На столе горела старомодная керосиновая лампа. За грязными занавесками виднелась еще одна комнатка, на полу которой я мельком заметил матрас и стопки книг. В дальнем конце столовой уходила наверх, в черную квадратную дыру в потолке, крутая лестница. Я не мог разглядеть, что там было — вероятно, чердак.

Джессуп Шидс прислонил тяжелую трость к столу, чем-то загремел возле буфета, а потом принес три стакана и графин. Лампа шипела, ее колеблющееся пламя заставляло наши тени хаотично метаться по грубо оштукатуренной стене. Я посмотрел в окно, но ничего не увидел: уже наступила ночь, и только темнота таращилась на меня через стекло.

— Мальчик будет пить вместе с нами? — Рука Шидса с графином вопросительно замерла над третьим стаканом.

Никогда раньше я не пробовал вина, да и вообще спиртного.

— Да, — отозвался капитан, пристально глядя на Джессупа.

Лампа подсвечивала лицо старика снизу, заостряя скулы и превращая густые брови над клювообразным носом в подобие двух распахнутых крыльев. Тень Монтгомери на стене, казалось, принадлежала какой-то другой эпохе.

Мы взяли стаканы. Я с сомнением глядел на вино: густую темно-красную жидкость пронизывали тоненькие черные нити. Игра света? Или нет?

— За Двадцатый северокаролинский полк. — Шидс торжественно поднял стакан, в точности как преподобный Ходжес — чашу для причастия.

Мы с капитаном выпили.

К вкусу винограда примешивался вкус меди. Месяцем раньше в школьной драке один дружок Билли Старджилла разбил мне губу, во рту кровоточило несколько часов. Ощущения были похожие.

Монтгомери хмуро посмотрел на свой стакан. На его усах повисли винные капли.

— Местного производства, — холодно улыбнулся Джессуп, демонстрируя окрашенные алым зубы. — Сугубо местного. Мы с вами только что побывали на винограднике.

Я уставился на густую жидкость. Виноград, выращенный на плодородной почве могильников Айверсона.