Жозеф Ховард: Омен. Дэмьен.

Клюв птицы разбил череп Марка. Лицо мальчика побелело, глаза закатились. Он упал лицом в снег.

Шум крыльев затих. Дэмьен взглянул вниз, на мертвое тело Марка, и закричал. Его крик походил скорее на вой, в нем сквозили одиночество и тоска.

Снег вокруг Марка постепенно краснел от сочившейся крови.

Дэмьен подбежал к Марку, упал на колени и попытался поднять хрупкое безжизненное тело. Он стремился вернуть брата к жизни.

Жуткий вопль Дэмьена донесся до Анны и Ричарда. Подбежав, они увидели Дэмьена, склонившегося над безжизненным телом брата. Он всхлипывал: «Марк, о Марк…»

Услышав крик Анны, Дэмьен поднял глаза и мгновенно пришел в себя. Он отскочил от Марка.

– Мы просто гуляли… – воскликнул Дэмьен, -…и он упал! Он только…

– Возвращайся в дом! – завопил Ричард. Он подбежал к Анне, стоящей на коленях возле тела Марка.

Дэмьен пытался возразить:

– Но я ничего не сделал!

– Возвращайся домой, черттебяпобери! – Ричард дрожал от гнева.

Дэмьен повернулся и бросился к дому. Слезы струились по его лицу.

– Он упал! – бросил мальчик через плечо. – Я ему ничего не сделал!

Ричард отвернулся от убегающего Дэмьена и склонился над женой. Обхватив ее за плечи, он приподнял Анну. Удостоверившись, что она может стоять на ногах, Ричард наклонился и подхватил на руки тело своего мертвого сына.

Потом распрямился и в упор взглянул на Анну. Глаза его обвиняли.

Анна нервно дернула головой и, запинаясь, произнесла:

– Нет-нет, это не Дэмьен. Он не…

Но она так и не закончила фразу. Ричард отвернулся от жены и, прижимаясь щекой к окровавленному лицу своего погибшего сына, побрел прочь.

Фамильный склеп Торнов располагался на Северном берегу, неподалеку от поместья. Тут вместе со своей женой спал вечным сном Реджинальд Торн; первая, жена Ричарда, Мэри, была похоронена здесь же; да и тетя Мэрион обрела последний приют вблизи своего брата.

Марка похоронили рядом с матерью.

«Однажды, – подумал вдруг Ричард Торн, обводя невидящим взором собравшихся этим морозным и тоскливым днем вокруг небольшой могилы, – однажды я тоже окажусь здесь».

Анна с Ричардом были облачены в черное. Дэмьен, стоящий рядом с Анной, был одет просто – в синюю курсантскую форму с черной повязкой на рукаве.

Поль Бухер представлял на похоронах компанию «Торн Индастриз». Здесь же находился и сержант Нефф, прибывший из Академии с небольшим почетным караулом. Когда гроб опускали в могилу, курсанты взяли под козырек, а один из них выступил вперед и протрубил на горне сигнал, которым обычно Марк провожал всех ко сну.

Услышав звуки горна, Анна разрыдалась, Торну же, как ни странно, этот сигнал напомнил вдруг старую ковбойскую песенку. Давным-давно, когда он и его бра Роберт были еще детьми и учились в Академии, они собирались с другими курсантами вокруг костра и весело горланили эту песенку. Слезы выступили у Ричарда от этого воспоминания, и он заплакал. Впервые после гибели сына.

Когда священник приступил к проповеди, Ричард отвернулся. Что мог сказать о Марке совершенно незнакомый человек?

Священники вынуждены говорить штампами, а Ричарду меньше всего хотелось слышать сейчас какие-то банальности о Марке.

Взгляд Ричарда упал на Дэмьена, и то, что он вдруг уловил, привлекло его внимание. Мальчик уставился на Неффа, который, в свою очередь, пристально смотрел на Бухера. Взгляд же Бухера был сосредоточен на Дэмьене. Четкий, маленький треугольник.

Торн почувствовал, что его дернули за рукав. Он обернулся и увидел Анну. Ее лицо было залито слезами, а глаза молили не отвлекаться от церемонии.

Ричард погладил руку жены и снова взглянул на могилу, заставив себя вслушиваться в проповедь и отыскивая в ее словах хоть какой-нибудь смысл. Но вскоре опять мысленно перескочил к событиям последних лет.

Память возвратила его к разговору, состоявшемуся после вскрытия в кабинете доктора Фидлера.

– Как это могло произойти? – спросил Ричард врача. – Ведь вы наблюдали его с момента рождения. Неужели же не было ни единого признака?

Семейный врач грустно покачал головой.

– К сожалению. Мне уже как-то приходилось сталкиваться с подобным, – начал он. – Совершенно здоровый мальчик или мужчина, но эта штука уже сидит в организме, выжидая своего часа, какого-то непредвиденного напряжения. У него была очень тонкая артериальная стенка. Она-то и лопнула… – Врач широко развел руками – жест неизбежности и сострадания.