Жозеф Ховард - Дэмьен

Жозеф ХОВАРД

ДЭМЬЕН

ПРОЛОГ. СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД

Карл Бугенгаген, всемирно известный археолог, нервничал. Он, как крот, ход за ходом буравил землю. Но волновался Бугенгаген совсем не потому, что забрался так глубоко. Напротив, ему нравилось здесь. Прохлада и сумрак будоражили приятные воспоминания. Стояла гробовая тишина.

Внезапно археолог услышал какие-то шорохи. Бугенгаген был не из пугливых. Ему давно уже перевалило за пятьдесят, но Карл по-прежнему оставался в форме: рослый и крепкий, литая шея и мускулистые плечи были точь-в-точь как у древнегреческих атлетов. Поседевшие волосы и борода вкупе с пронзительным и загадочным взглядом придавали ученому сходство с каким-то ветхозаветным пророком. Отчасти это внешнее сходство являлось истинным. Ибо Бугенгаген искал здесь, в недрах израильской земли, доказательства существования Дьявола.

Услышав шорох, Бугенгаген вздрогнул. Каждой клеточкой он ощутил угрозу со стороны своего могущественного противника. Археолог уже давно предчувствовал, что станет очередной жертвой в кровавом списке несчастных, пытавшихся предупредить мир о страшной опасности. Более того, у Дьявола была и особая причина избавиться от Бугенгагена, ведь ученый уже пытался убить ЕГО.

Сам археолог не нуждался ни в каких доказательствах. Все его подозрения оказались сущей правдой. Но ему необходимо было убедить в ней своего помощника Майкла Моргана - только так можно было сохранить эти страшные сведения. Бугенгаген слишком ясно отдавал себе отчет в том, что, покусившись на жизнь Антихриста, он не сможет избежать мести Дьявола.

Накануне они с Морганом сидели в уютном прибрежном кафе и наблюдали, как под их ногами на прохладном плиточном полу удлиняются тени.

Поначалу Морган не поверил Бугенгагену. Карл прекрасно понимал, что здесь необходимы только факты. И сейчас, в этом калейдоскопе ярчайших средиземноморских красок, когда солнце, заваливающееся за синюю водную гладь, дробило ее на огненно-рыжие осколки, а белоснежные каменные стены древнего израильского города Эйкра, отражая, струили мягкий закатный свет, Бугенгагену пришла вдруг мысль, не сошел ли он просто с ума.

Но следом за этой внезапно мелькнувшей мыслью он услышал в своем мозгу голос, убедивший археолога в том, что, находясь в здравом уме, он осенен свыше знанием и ответственность за это знание камнем лежала на его плечах.

Бугенгаген из кожи вон лез, пытаясь убедить скептически настроенного Моргана в правдивости своего рассказа. Но если Майкл всего-навсего сомневался, то уж его очаровательная подружка всем своим видом показывала, что не верит ни одному слову археолога. Бугенгагена вообще раздражало ее присутствие, но он нисколько не удивился, заметив рядом со своим помощником женщину, он просто разозлился.

Ее звали Джоан Харт. Броская особа с сияющими глазами и каштановыми волосами. Если бы Бугенгаген был помоложе, такая фемина вполне могла бы сразить его наповал. Но во времена его молодости женщин, похожих на Джоан Харт, просто не существовало. Джоан была фоторепортером, о чем при первой же возможности сообщала каждому встречному. Мимолетное знакомство скреплялось в довершение всего крепким рукопожатием и профессиональной улыбкой. Неизгладимое впечатление на собеседника производила и манера Джоан одеваться. Ее костюм от лондонского портного, сшитый, вероятно, по сногсшибательной цене, напоминал о временах Хемингуэя. Бижутерию она предпочитала огромных размеров, кроме нее на шее у Джоан всегда болталась пара фотоаппаратов "Никон". Она беспрерывно курила и ни на минуту не закрывала рта.

Нельзя сказать, что в Эйкру журналистку привела ее профессиональная неуемность. Нет. Джоан находилась в этом городе потому, что здесь был Майкл Морган. Он являлся сейчас для Джоан средоточием всей ее жизни. Хотя, если честно признаться, все, чем жила и дышала эта молодая прелестная женщина, было Майклу глубоко безразлично.

Джоан, только что прилетевшая из Лондона, уже встречала где-то заголовок газеты, которую Бугенгаген сейчас так упорно совал Моргану: "Похороны американского посла и его жены". Майкл тоже не впервые видел эту газетную строку, заголовок совершенно не привлекал его внимания.

- Да, - произнес он с хорошо сыгранной, вежливой заинтересованностью в голосе, свойственной только представителям высшего света Англии, весьма любопытно.

Бугенгаген, ни на йоту не задетый этим тоном, показал Майклу еще одну газету - на этот раз американскую - с заголовком: "Президент и его жена успокаивают осиротевшего сына посла".