Стивен Кинг - Буря столетия

– Ну как? – спрашивает Урсула.

– Сама знаешь, что отлично. – Урсула улыбается. – Кладовая?

– Заполнена, как ты и хотел. В основном концентраты – налей воды и давись, глотая, – но с голоду никто не помрет.

– Ты все это сама сделала?

– Вместе с сестрой Пита, Тавией. Ты же сказал – будь осторожна, не распусти панику.

– Ага, я так и сказал. А много народу знает, что мы запаслись на случай третьей мировой войны?

– Все и каждый, – отвечает Урсула с безмятежным лицом.

Майк морщится, но никак не от удивления.

– Ну не бывает секретов на этом острове! Урсула говорит, будто слегка оправдываясь:

– Я не трепалась, Майк Андерсон. И Тавия тоже. В основном раззвонил Робби Билз. Он квохтал громче мокрой курицы насчет того, что ты бросаешь деньги города на ветер.

Майк задумчив.

– Ну, посмотрим. Одно я тебе скажу: из его пацана получилась отличная обезьяна.

– Что?

– Так, ерунда.

– Ты заглянешь в кладовую? – меняет тему Урсула.

– Поверю тебе на слово. Пошли обратно. Она тянется к выключателю и останавливает руку. И лицо ее взволновано.

– Майк! Насколько все это серьезно?

– Не знаю. Надеюсь, что Робби Билз сможет на заседании мэрии в будущем месяце заклеймить меня как паникера. Ладно, пошли.

Урсула щелкает выключателем, и зал исчезает в темноте.

А нам от двери дома Марты Кларендон слышен уже громче голос из телевизора. Идет реклама фирмы судебных адвокатов. Вы пострадали в аварии? Не можете работать? Потеряли рассудок? Голос дикторши за кадром объясняет:

– …чувство полной безнадежности. Кажется, весь мир против вас. Нет, фирма «Макинтош и Реддинг» с вами, она сделает так, чтобы за вами осталась победа в суде. Не надо превращать плохую ситуацию в худшую! Если жизнь закидывает вас лимонами, мы вам поможем сделать из них лимонад! Задайте им перцу, пока они не задали его вам! Если вы пострадали в аварии, вас ждут тысячи, если не десятки тысяч долларов. Так не ждите сами! Звоните прямо сейчас. Снимите трубку и наберите 1-800-1-STIK-ЕМ. Да, 1…800…

Робби входит в двери. Его самодовольство и властный вид испарились. Вид у него теперь встрепанный, болезненный и до смерти перепуганный. И с места Робби видно:

Телевизор разбит вдребезги, из него идет дым… а реклама все равно слышна:

– …один… STIK-EM. Возьмите то, что идет вам в руки! Разве вы мало пережили?

Видна голова Линожа над креслом. Слышно хлюпанье, когда он отхлебнул чаю. А мы видим из-за плеча Робби макушку Линожа над креслом и разбитый и говорящий телевизор.

– Кто вы такой? – спрашивает Робби. Телевизор замолкает. И снаружи доносится ветер поднимающейся бури. Медленно, очень медленно поднимается над спинкой кресла рычащий серебряный волк, глядя на Робби, как зловещая марионетка. Глаза и морда зверя забрызганы кровью. И он слегка покачивается туда-сюда, как маятник.

– Рожденный в грязи – в ад ползи, – говорит голос Линожа, и Робби хлопает глазами, открывает рот… и закрывает. А как можно реагировать на подобное замечание? Но Линож еще не кончил, и вновь слышен его голос:

– Ты был с проституткой в Бостоне, когда умерла твоя мать в Мачиасе. Мама жила в задрипанной богадельне, которая прошлой осенью закрылась, одной из тех, где бегают крысы в кладовой. Помнишь? Она звала тебя, пока не задохнулась. Приятно, правда? Если не считать хорошего куска плавленого сыра, ничего нет на земле лучше материнской любви!

Вот тут уже реакция есть. А как бы реагировал любой из нас, услышав свои самые мрачные тайны от незнакомого убийцы, которого даже толком не видно в темноте?

– Но ничего, Робби, – говорит тот же голос. И снова реакция. Незнакомец знает его имя!

Комната. Линож выглядывает из-за спинки кресла чуть ли не застенчиво. Глаза у него более или менее нормальные, но он перемазан кровью вряд ли меньше, чем его серебряный набалдашник.

– Она ждет тебя в аду, – говорит Линож. – И она стала людоедкой. Когда ты туда попадешь, она съест тебя живьем. И снова, и снова, и снова, и опять, и опять. Потому что это и есть ад – повторение. И я думаю, что большинство из нас это знает в глубине души. ЛОВИ!

Он швыряет мяч Дэви.

В дверях мяч ударяет Робби в грудь, оставив кровавый след. Все, с Робби хватит. Он поворачивается и бежит с диким воплем.

В комнате снова видно кресло под углом и разбитый телевизор. От Линожа видна только макушка.

Потом появляется сжатая в кулак рука. Мгновение она парит в воздухе, потом из нее высовывается палец и указывает на телевизор. И дикторша немедленно возобновляет свой треп.