Составитель Сергей Чекмаев - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову

– Да как же вы тут живете? – ужаснулась Света Горина.

– А неплохо живем, – хмыкнул Степан Михайлович, озабоченно поглядывая то на дверь, то на окошки. – Картоху–то нашу видела? То–то и оно!

Старик встал, накинул плащ, расправил картуз.

– Заболтали вы меня. А ведь я не разговоры говорить шел, а по делу.

Он вдруг ловким быстрым движением подхватил ружье и широко шагнул вперед – почти прыгнул. Никто понять ничего не успел, а Степан Михайлович уже взвел курки, вскинул двустволку к плечу.

Из кухни на веранду вывалилась черная фигура, заурчала утробно, мутными глазами вперившись в тесную компанию живых людей. Марина Хадасевич взвизгнула, подскочила и, потеряв сознание, опрокинулась навзничь – Вовка Демин едва успел ее подхватить.

Двустволка плюнула огнем – и половина головы ходячего покойника выплеснулась на стену веранды. Мертвец упал; его левая нога дергалась еще секунд сорок – все только на нее и смотрели. А потом Димку Юреева вырвало прямо на «Малую землю».

– Я вам жизни спас, – сказал Степан Михайлович, переламывая ружье и длинным желтым ногтем выковыривая из стволов горячие гильзы. – А долг как бы платежом красен. – Он перезарядил двустволку, заглянул на кухню – там все вроде бы пока было тихо, только в разбитых окнах ворочались от ветра отяжелевшие мокрые занавески.

– Деревню надо вычистить, – сказал Степан Михайлович, возвращаясь на веранду. – А одному мне управиться будет непросто. И рассвета ждать нельзя – за ночь покойничков может прибавиться. – Он подобрал с пола брошенное одеяло, накрыл им подстреленного мертвяка. – Так что, ребята, беру вас сегодня в подмогу. Многого не прошу, но хотя бы свет мне подержите, да молодыми глазами вокруг поглядите – и то, как бы, большая польза получится… Ну? Что скажете?..

– Я помогу, – решился Иван Панин. – Вы только говорите, что делать.

– Служил? – спросил старик, придирчиво оглядывая первого добровольца.

– Нет. Не успел.

– А это у тебя что? – Степан Михайлович пальцем показал на нунчаки, висящие у Ивана на шее.

– Оружие, – ответил Иван и, отойдя в сторону, продемонстрировал свое умение.

– Молодец, – сказал старик, чему–то улыбаясь. – Только это не оружие. Оружие вот. – Он тряхнул двустволкой. – А это палки на веревочке.

Были видно, что Ивана такие слова задели и обидели. Но спорить он не стал, смолчал, только брови сильней нахмурил и отвернулся.

– Я служил, – угрюмо сказал Коля Карнаухов. Коле не давала покоя мысль, что это он во всем виноват. Он и приятель его Серега. Если бы они тогда не пошли на танцы, если бы не знакомились там с девчонками, если бы не подрались с местными и не стали бы от них убегать… Ну или хотя бы выбрали другой путь для бегства…

– Сержант? – поинтересовался Степан Михайлович.

– Ефрейтор, – сконфузился Коля.

– Это я сержант, – вклинился в разговор Серега Цаплин. – Внутренние войска, краснопогонник. По людям стрелять обучен.

– По людям стрелять не надо, – мягко поправил его старик. – Те, что на улице сейчас, они уже, как бы, нелюди.

– Это я знаю, – сказал Серега. – Это я еще на танцах заметил.

– Как вас звать–то, ребята? – спросил Степан Михайлович.

– Николай.

– Иван.

– Серж. Серега то есть.

– Ну, вот вчетвером, как бы, и пойдем. Нормально. А остальные… – Степан Михайлович закинул ружье за спину, убрал тесак в петлю на поясе, снял с крючка зажженную керосиновую лампу. – Остальные будут дом охранять. Совхозное, как бы, имущество.

* * *

К выходу готовились недолго и суетливо – переоделись, переобулись, глотнули для храбрости местной превонючей самогонки, запас которой всегда имелся у Михи Приемышева. Вооружились кое–как тем, что в доме нашлось: Иван нунчаки заткнул за ремень, а в руки взял штыковую лопату, наскоро отточенную здоровенным напильником; Николай забрал у Михи «финку», но главное свое орудие соорудил сам: на полутораметровый березовый черенок насадил две тракторные шестеренки; рукоять получившейся палицы он обмотал тряпичной изолентой и даже подобие темляка сделал из распушенных обрывков веревки, чтобы кровь из проломленных голов не брызгала сильно и не текла на руки. Серега Цаплин к оснащению отнесся еще основательней: надел две фуфайки, оторвав у нижней рукава, обвился шпагатом; из гитарной струны и пуговиц смастерил удавку, забрал с кухни все ножи и распихал их по карманам, из трехметрового шеста, что лежал на подстропилинах веранды, алюминиевой проволоки и выдранной из стены скобы изготовил пику, потом вспомнил вдруг про ржавый туристический топорик, от прежних поколений студентов оставшийся, отыскал его в кладовке и подвязал к поясу, – Серега то ли игрался, то ли просто тянул время.