Александр Варго - Химера

ВТОРОЙ ФАРАОНЧИК!!!

Он был таким же огромным, могучим и, самое главное, живым. Натали и Митя вытаращились на тварь, ни секунды не сомневаясь, что зрение или мозг играют с ними в какую-то затейливую игру, в то время как в голове проносилась тысяча мыслей о неуничтожимости зла и бессмертии дьявола…

« У меня двоится в глазах », – вспомнились Мите слова предыдущей пленницы подземелья.

« Вероятно , – говорил уже голос Вельяминова, – одна из четырехсот спущенных в канализацию икринок очутилась в благоприятных условиях водной среды ».

«А может быть, вы не угадали с предположениями, Герман Алексеевич? – подумал Митя. – Выжил не один, а два зародыша? Ваши биоинженеры создали столь успешный продукт, что выживаемость эмбрионов превысила прогноз ровно в два раза!»

Он глянул на валявшееся на полу ружье, в котором осталась только пустая гильза. Сейчас бессмысленно сожалеть о том, что по собственной воле он оставил наверху пистолет. Нужно было что-то делать, причем немедленно.

Чудовище подползло к дымящемуся телу и обнюхало его. Вжав голову в плечи, трубно загоготало. Этот жуткий пронзительный звук, пробившийся в заложенные уши, содержал и боль, и ненависть, и провозглашение своего превосходства над всем живым.

Медлить больше нельзя.

– Быстро! – скомандовал Митя. – В колодец!

Натали прикусила загубник баллончика, но шагнуть в воду не решалась. Вопросительно смотрела на мужа.

– Давай, давай! Я его задержу, – торопил он, подталкивая ее к краю. Потом, сделав три быстрых шага, подобрал с пола затухающий фальшфейер. Фараончик повернул голову, привлеченный громким звуком плюхнувшейся в колодец Натали. Ринулся навстречу – тяжело и неистово, словно локомотив. И получил в морду горящей шашкой.

Посыпались искры. Чудовище отшатнулось, зажмурилось, взревело обожженными губами. По воздуху поплыл запах паленой кожи.

Подобрав гарпунное ружье, Митя вернулся назад и прыгнул в колодец следом за супругой. Он надеялся, что огонь на время ослепил близнеца, дав им шанс оторваться от погони и выбраться на берег. Нужна фора, потому что как только номер второй оправится от шока, он бросится следом.

Его жуткий гогот над телом убитого брата до сих пор стоял в ушах.

Деривационный канал, куда они спустились из колодца, лежал во мраке, лишь далеко впереди светлело отверстие выхода. Митя выпустил из пальцев гарпунное ружье, которое использовал как груз. Подцепив Натали под руку, изо всех сил заработал ластами.

Светлое пятно выхода приближалось куда медленнее, чем ему этого хотелось. Было трудно плыть вдвоем (хотя Натали помогала по мере сил), а кроме того, беспокоила возможная погоня. Митя периодически оглядывался, ожидая увидеть во мраке светящиеся глаза, но пространство среди бетонных стен ничто не нарушало.

Когда до выхода оставались считаные метры, Натали у него в руках вдруг задергалась, затряслась, изо рта пошли пузыри. Через секунду Митя понял, что она давится от кашля, и прежде чем успел ей помочь, воздушный баллон выскользнул из ее сведенных судорогой пальцев и исчез во мраке.

Он не стал терять время на поиски, продолжая плыть. Помочь ей можно только наверху…

Ну вот и выход!

Митя мощно взмахнул ластами и выскользнул из каменных стен в просторы водохранилища. Через секунду он был на поверхности, жадно глотая горячий воздух и поднимая над волнами залепленное волосами лицо жены.

– Давай, дыши!

Она висела на руках, обмякшая и безвольная, не подающая признаков жизни. Он быстро погреб к берегу. Солнце село, и на окрестности водохранилища опустились сумерки. На декоративной скале, громкой и освещенной разноцветными огнями, продолжался праздник элиты.

Митя вылез на траву приблизительно в том же месте, где оставил одежду, выволок из воды супругу.

Дыхания не было.

Он еще раз оглянулся, холодея от мысли, что чудовище может появиться за спиной, после чего начал реанимацию, как учили в автошколе. Десять толчков в нижнюю половину грудины, два вдоха в губы, снова десять толчков. Леонидыч говорил, что искусственное дыхание при реанимации не играет большой роли – человека оживляет лишь массаж сердца. Однако, несмотря на это, продолжал прижиматься к Наташкиным губам, надеясь, что вдувает в них жизнь.

Вскоре она зашевелилась, закашляла, изо рта пошла вода. Серые глаза, обычно пронзительные, а сейчас затянутые поволокой, приоткрылись.

– Где он? – пролепетала она.