Эдвард Ли: Солевой ворожей

— Все нормально, Гор. Не волнуйся об этом. Со всеми иногда такое случается.

Руди поморщился, вспомнив о печени Моны.

— Тогда до завтра, — сказал аломансер. — Сейчас мне требуется сон. Возможно, я даже увижу добрые сновидения.

— Спокойной ночи, — ответил Руди.

Поднявшись наверх, он запер люк на замок.

Копать могилу было трудно. Тяжелее, чем он ожидал. Но Руди, одетый только в трусы, копал глубоко и обстоятельно. Вставлять органы обратно во вспоротый живот тоже было нелегкой задачей, хотя, если смотреть на все это с другой перспективы… Позже, на маленьком заднем дворе, при свете луны и с трелями сверчков, с холодной травой под ногами и запахом лавра в чистом воздухе, он похоронил капризную Мону.

Однако осталось еще одно дело. Гормок сказал, что он должен был совершать убийство в тот день, когда выполнял ворожбу. Это большая проблема, подумал Руди. Он не хотел позволять Гормоку вспарывать людей и поедать их печени. Но ему требовались его предсказания о результатах следующих игр и боев. Значит…

Он тихо прокрался в подвал. Гормок спал, тихо бормоча какие — то слова на вавилонском языке. Сейчас все устроим, подумал Руди, поднимая топор.

— Сна больше нет! — вскричал аломансер, цитируя Шекспира. — Макруди убил этот сон!

Кровь текла, как соус на спагетти. Руки и ноги отлетали в стороны. Но другого способа не было. Черт, я оказываю ему услугу. Р уди был уверен в этом, отсекая члены ворожея. Рубить пришлось много и долго. Закончив работу, он перевязал обрубки бинтами и шпагатом. Какой насыщенный день, подумал он, поднимаясь наверх.

На следующий утро Бет спустилась в подвал и снова разразилась криком:

— Что ты наделал?!

— Разве я не говорил, что обо всем позабочусь?

— От него остался только торс!

— Да, и теперь он не сможет никому навредить, — ответил Руди. — Теперь ему не нужно волноваться об убийствах. Мы будем кормить его и заботиться о том, чтобы он ни в чем не нуждался.

Бет нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Руди решил сменять тему.

— Смотри! — сказал он, помахав пачкой 100–долларовых купюр. — Наш парень снова потрудился. «Вечерний чай» пришел на ипподроме первым. Ставки были тридцать два к одному. Ты можешь этому поверить?

Бет пришла в бешенство, что было вполне ожидаемо.

— Руди! Ты снова играл? Пойми, он убийца! Мы не можем держать такого человека в нашем подвале. Тем более, без рук и ног!

— Все обойдется, золотце.

Руди вложил в ее ладони пухлую пачку денег. Бет вздохнула от изумления.

— Похоже, тут тонн десять…

— Одиннадцать тысяч, — поправил он ее. — Я уже расплатился с Вито. Мы закрыли тему долга.

Глаза Бет были прикованы к деньгам.

— Но ты должна понять, что тут не все так просто.

Он перешел к плохим новостям.

— Имеется одно условие, детка. Помнишь, я говорил тебе, что мы должны заботиться о нем, чтобы он ни в чем не нуждался?

— Какое условие? — спросила Бет.

Условие была таким:

Ранним утром Руди поднес расписание скачек к голове искалеченного Гормока. Другой рукой он сунул под нос аломансера дымившуюся пепельницу.

— «Вечерний чай», добрый Руди, — сказала голова. — В первом заезде.

Руди не стал оспаривать столь странное предсказание. Но ему не давал покоя важный вопрос. И этот вопрос чесался в его голове, как швы на заживавшей ране.

— Эй, Гор? Вчера ты сказал, что должен совершать убийство после ворожбы над солью.

— Да, в тот день, когда я выполняю святую аломансию, — подтвердил Гормок. — Нергал, принц бездны, обрек меня на такие деяния.

— Что случится, если ты не совершишь убийство?

— Тогда мой дар пророчества покинет меня, Навсегда.

Черт, подумал Руди. Вот же дерьмо!

— Если только я не получу замену, — добавила голова Гормока. — А замена заключается в облегчении моей сексуальной страсти до полного опустошения сока, собравшегося в паховой области.

Глаза Руди сузились.

— Ты хочешь сказать…

— Нет! — взвыла Бет, услышав эту новость. — Я на такое не подписываюсь!

— Милая, перестань, — настаивал Руди. — Это единственный способ. Если ты не поможешь ему, он больше не сможет называть победителей.

— Руди, читай по моим губам! Я не собираюсь трахаться с этим чертовым обрубком!

Вот они, женщины, подумал Руди. Ты просишь их о чем — нибудь малом, и они выкручивают тебя, как тряпку. Пора привлекать тяжелую артиллерию.