Вадим Смиян: Пушкинский вальс

Еще издали он увидел сразу два до боли знакомых стареньких памятника, и на сердце сразу же отлегло. Нашел…

- Ну, здравствуйте, дорогие, - просто сказал он, как будто они могли его услышать.

Владислав Георгиевич долго стоял, опершись на оградку и разглядывая дорогие надгробия. Памятники были такие разные! Дедушка при жизни был коммунистом, ветераном войны, и покоился под массивной гранитной плитой, поставленной вертикально, с изображенными на ней звездой и веточкой с листиками. Бабушка была верующей, и у нее была скромная стела с выгравированным крестиком и прощальной надписью…Памятники были давние, но оказались вполне долговечными:дедушкино надгробие насчитывало тридцать лет, бабушкино – на десяток годов меньше…

- Как вы здесь? – спросил Владислав Георгиевич. – Простите, что так долго не навещал, уж так вышло…Видите, каким я стал? Слава богу, что не видите…Старый, седой. Наверно, не узнали бы, встреться я с вами нынче. А я вас помню! И никогда не забывал…Я…

Неожиданная слеза вдруг выкатилась из глаза и капнула ему на рукав пиджака, оставив темное пятно. Владислав Георгиевич вздрогнул и инстинктивно огляделся – не видел ли кто? Как будто всплакнуть над родными могилами – это что-то непозволительное для мужчины его возраста и положения. Да и ближайшие к нему люди находились в этом районе кладбища весьма неблизко, чтобы заметить проявление его слабости.

- Я так любил вас…мои милые, - грустно произнес Владислав Георгиевич.

Он постоял над оградкой, предаваясь воспоминаниям далекого милого детства. Старики прожили тяжелую жизнь, полную невзгод и лишений: дед прошел войну, домой вернулся израненный, но все равно работал на местном комбинате, пока позволяло здоровье, ходил при этом в передовиках, а бабушка всю жизнь работала на текстильной фабрике, обслуживая несколько станков, заработав на этом мизерную пенсию и тяжелейшую болезнь ног. Они были добрыми и сердечными людьми, никому не завидовали, всем помогали, хотя сами скорее нуждались в помощи.Ничего ни у кого не просили. А Владик каждое лето приезжал к ним в гости…и так все десять лет, пока учился в школе. Дедушка и бабушка всегда были рады ему, и он никогда не ощущал, что был им в обузу.

Только потом, став уже взрослым, Владислав понял, как нелегко было старикам с ним, непоседой и сорванцом, сколько хлопот и тревог доставлял он им в течение каждого лета…И какую ответственность брали они на себя, привечая в своем доме неугомонного внука. Все это он осознал потом, когда стариков не стало. Но когда он после школы поступил в институт, и переехал из родительского дома в Москву, дед сказал ему: « Запомни, Владик: когда бы ты ни приехал к нам, наша дверь открыта для тебя всегда – днем и ночью.» Через год дедушка перебрался вот сюда, однако бабушкина дверь была для него открыта еще десять лет…А дедовы слова он запомнил на всю жизнь.

Немного успокоившись, Владислав Георгиевич прикинул хозяйским глазом, какие работы предстоит выполнить ему, пока он гостит в родном городе. Оградку надо отшкурить и покрасить…Выполоть сорняки, некоторые из которых превратились чуть ли не в деревья!..Не зря он захватил с собой саперную лопатку. Убрать траву, со всех сторон лезущую сквозь прутья ограды…Восстановить дорожку, поправить скамеечку. Дел немало…Тут он заметил вопиющее безобразие: кто-то, убирая свои захоронения, собрал в кучу старые ветки и стебли и, поленившись оттащить их на свалку, взял да и вывалил их за ограду дедовой могилы, устроив свалку аккурат между памятниками и оградкой…Видимо, решили, что за могилой давно никто не присматривает, а мертвым – все равно. От возмущения Владислав Георгиевич чуть не задохнулся: как же так можно? Что за люди!

Взять и насрать ближнему за пазуху…Ну и ну! Рожи бесстыжие…Он даже подумал, а не собрать ли прямо сейчас весь этот хлам и не унести на помойку, но все же остудил свой порыв: прежде следовало найти ближайшую свалку, чтобы знать, куда тащить, да и пачкать дорогой костюм прошлогодней грязью было ни к чему. Все равно он завтра придет, уже одетый по-рабочему. В довершение ко всему Владислав Георгиевич вдруг услышал в небе раскаты грома. Со стороны леса стремительно надвигались темные тучи. Вот тебе и раз! Похоже, майская гроза! А день обещал быть таким ясным и синим…Следовало завершать свой первый визит.

Он открыл дверцу, болтавшуюся на петлях (веревочка, привязывающая дверь, давно сгнила), и, войдя вовнутрь, положил на могилы гвоздики – деду две красные, бабушке две белые…Затем выпрямился, немного постоял…