Гордон Макгил - Омен. Конец Черной звезды

Краем уха прислушиваясь к разговору, Анна отметила про себя, что судачившие рядом женщины обвиняют в случившемся всех и вся, начиная от плохой погоды и непредсказуемых китайцев и кончая телевидением, буквально затопленным сценами насилия. Анна едва заметно улыбнулась, сосредоточенно размышляя о том, что на некоторых семьях действительно лежит что-то вроде печати проклятья. Словно неведомая злая сила наваливается на этих бедолаг и держит их в тисках.

В какой-то мере Анна испытала странную закономерность и на себе. С ней то и дело приключалась какая-нибудь беда. Вполне возможно, что все эти неприятности — явления одного порядка. Еще в детстве на Анну время от времени падали разнообразные предметы, она вечно ранилась отвертками и молотками. А уж если Анне вздумывалось покататься на лошади… Однажды та понесла, и Анна чуть было не врезалась в забор. Когда Анна влюблялась, ее лучшая подруга прямо у нее из-под носа «уводила» воздыхателя. А что если и Торны всего-навсего продолжали этот ряд невезучих? Почему, собственно, нет?

Анна фыркнула, представив себе ожидавшую ее перспективу. И тут до нее начал доходить наконец смысл последних новостей.

«Полиция считает, что это самое жестокое убийство, с которым ей когда-либо приходилось сталкиваться» Анна невольно взглянула на экран телевизора. И мгновенно вскочила от неожиданности. Весь экран занимало лицо Фрэнсиса. Закадровый текст сопровождал показ снимков: «Скотланд-Ярд располагает фотографией монаха и обращается к телезрителям с просьбой помочь. Если вам что-нибудь известно об этом человеке…» Резкий телефонный звонок вывел Анну из оцепенения. Звонил ее приятель, видевший Анну с итальянцем на вечеринке. Его интересовало, не того ли бедолагу только что показали по «ящику». Пробурчав что-то невразумительное, Анна бросила трубку. Монах. Ну, конечно! Теперь странное поведение Фрэнсиса хоть как-то можно было объяснить.

Видеомагнитофон в этот раз оказался включен, и Анна, перемотав пленку назад, вновь застыла, вглядываясь в грустное лицо на фотографии. Она смотрела в карие глаза погибшего, вспоминая его предупреждение держаться подальше от Торнов. И вдруг Анна по-настоящему испугалась. Значит, список пополнился еще одним именем. И уж это никак нельзя было отнести к обычному совпадению.

Слезы закапали у нее из глаз, и Анну охватило горькое чувство раскаяния при воспоминании о том, как грубо она обошлась с Фрэнсисом. Анна прорыдала целый час, прежде чем набрала номер полицейского участка.

В участке Анну терзали целую вечность, задавая кучу вопросов. Однако женщина смогла сообщить лишь при каких обстоятельствах они с Фрэнсисом встретились. Здесь же она упомянула и про более чем странное предупреждение юноши относительно семейства Торнов. Об имевшемся у нее списке Анна решила пока умолчать. Но и сказанного оказалось достаточно, чтобы привести полицейских в замешательство. Поблагодарив, ее отпустили.

Только дома Анна поняла, несколько случившееся выбило ее из колеи. Ведь она забыла сообщить полиции о пакете, что оставил ей Фрэнсис. Сверток лежал на письменном столе, и казалось, красная сургучная печать зловеще подмигивает Анне.

Пальцы у нее задрожали, когда она разрезала веревочку на пакете.

Анна вспомнила слова полицейского:'«Убийца скорее всего просто псих, поскольку ни один нормальный человек не станет вгонять распятие в чью-либо глотку. Никаких видимых мотивов для убийства не было, дверь в комнату не взломана, так что…» Анна поморщилась, порезав палец об острый край оберточной бумаги, и, разозлившись, надорвала пакет, перепачканный кровью. На стол скользнули четыре кассеты и связка пожелтевших писем. К ней была приложена записка от Фрэнсиса. «Можете воспринимать это, как бред сумасшедшего. Тогда в него легче вникнуть. Здесь копии, сделанные мною с оригиналов».

Письма были переписаны удивительным каллиграфическим почерком, каждая отдельная буква — настоящее произведение искусства. Анна расправила первое письмо. Оно оказалось от Кейт Рейнолдс и было адресовано отцу де Карло. Фамилия этой женщины стояла где-то в середине списка. Фрэнсис точно охарактеризовал письмо Кейт. «Безумное послание». Однако само изложение поражало удивительной точностью и ясностью мысли. Здесь же Анна обнаружила и письмо некой Ламонт. Эта особа также числилась в списке.

Анна неторопливо читала, не пытаясь вникать в смысл прочитанного. Просто какой-то бред сивой кобылы! Да, вряд ли у Мейсона выгорит это дельце. Ежели он возьмется за подобный бред, его просто поднимут на смех.