Стефани Майер: Гостья

Порой факты в наших историях так тесно переплетались с вымыслом, что, пусть даже те и не врали, в общем потоке трудно было выловить крупицы истины.

Мы думали о новой планете Земле — такой сухой, разнообразной, полной воинственных и злобных обитателей, мы с трудом себе их представляли — и ужас наш порой отступал перед возбуждением. Вокруг новой, захватывающей темы тут же стали роиться новые истории. Сообщения о войнах — войны! нам приходится воевать! — сперва были точны, но вскоре обросли неправдоподобными подробностями и превратились в миф. Если рассказы противоречили официальной информации, само собой, я верила рассказам.

Но ходили и такие слухи: слухи о людях носителях, настолько сильных, что Душам приходилось покидать их тела. О реципиентах, чье сознание противилось и не давалось. О Душах, что подчинялись воле человека, а не наоборот. Сказки. Дичь. Безумие.

Но как же они схожи с обвинениями, которые выдвигает Целитель…

Я прогнала эту мысль. Вероятно, он просто, как и многие из нас, испытывает отвращение к Призванию Искателей. Разве можно добровольно выбрать путь насилия и войны? Кому приятно выслеживать сопротивляющихся носителей? У кого хватит мужества лицом к лицу столкнуться с печально известной ожесточенностью этого вида, человеческим врагом, который убивает так легко, так бездумно? Здесь, на этой планете, Искатели превратились в… ополченцев — мой новый мозг предоставил новый, непонятный термин. Большинство считало, что стезя Искателей привлекает лишь самые нецивилизованные, самые неразвитые Души, худших представителей нашего вида.

Впрочем, на Земле слово «искатель» обрело новый смысл. Никогда прежде ни одно занятие так не извращали. Никогда прежде Искателям не приходилось участвовать в столь кровавых и жестоких схватках. Никогда прежде столько Душ не жертвовали собой. Искатели стали мощным защитным щитом, и Души этого мира были в неоплатном долгу перед ними: за безопасность и истребление угрозы, за риск окончательной смерти, которому те охотно подвергали себя день за днем, и за новые тела, что продолжали поступать.

Теперь, когда опасность практически миновала, выяснилось, что благодарность слабеет. Неприятный сюрприз — по крайней мере, для этой Искательницы.

Несложно представить вопросы, которые она мне задаст. Я знала, что Целитель пытался выиграть для меня время, чтобы я привыкла к новому телу.

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Искательнице. Каждая Душа всем существом предана своему народу.

Поэтому я глубоко вздохнула и приготовилась. Монитор зарегистрировал движение. Я тянула время — попросту говоря, трусила. Информацию для Искательницы придется черпать в жестоких воспоминаниях, которые недавно ввергли меня в такой ужас. Но больше всего пугал голос, столь явственно звучавший в моей голове. Сейчас он безмолвствовал. Всего лишь воспоминание — вот что она такое.

Бояться не нужно. Ведь не зря же меня зовут Странницей. Я заслужила это имя.

Я еще раз глубоко вздохнула и, крепко сжав зубы, погрузилась в пугающие воспоминания.

Я проскочила самый конец — на сей раз обошлось без потрясений. Быстро проматывая кадры, снова пробежала через темноту, морщась, стараясь не чувствовать. Все закончилось быстро.

Как только я преодолела этот барьер, стало легче выискивать нужную информацию: мимо проносились вещи и места, которые уже не так пугали. Я увидела, как она добралась в этот холодный город на украденной, выбранной из-за неприметного вида машине. Как бродила по темным улицам Чикаго, зябко кутаясь в пальто.

Она тоже что-то искала. Здесь были другие, такие же, как она — во всяком случае, она на это надеялась. Кто-то особенный. Подруга… нет, кто-то близкий. Сестра… но не родная… двоюродная.

Слова приходили все реже и реже, и сперва я не могла понять почему. Что-то забыто? Потеряно в результате травмы, чуть не приведшей к смерти? Или я еще не совсем очнулась? Я изо всех сил старалась сохранить ясность мысли. Незнакомое ощущение. Может быть, снотворное еще действовало? Я чувствовала, что проснулась; разум мой метался в поисках ответов и не находил их.

Попробуем зайти с другой стороны.

Что ей здесь нужно? Она должна найти… «Шэрон» — я выудила имя — и они…

Я уткнулась в стену.

Пустота, ничто. Я попыталась ее обойти, но не нашла краев. Как будто кто-то стер информацию, которую я искала.

Как будто этот мозг поврежден.

Меня окатила волна гнева, жаркая и необузданная. Я задохнулась от неожиданности. Мне говорили об эмоциональной нестабильности человеческих тел, но подобной реакции я не ожидала. За все восемь прожитых жизней ни одна эмоция меня так не поражала.