Ганс Эверс - Пражский студент

— Вот и секунданты! Они не теряют времени даром...

Заврел и Даль, войдя в салон, приняли подчеркнуто вежливые позы, держа шапки у бедра. Граф и Вальдис поднялись им навстречу. После сухого приветствия друзья передали вызов Балдуина. Вальдис коротко поклонился и назвал двух своих секундантов и их адреса.

— Будьте добры встретиться с этими господами и обговорить условия поединка. Я — к вашим услугам!

И еще раз — обмен холодными поклонами. Дверь за студентами затворилась. Вальдис смотрел им вслед.

— Значит, к услугам! — воскликнул старый граф.

Вальдис недоуменно пожал плечами.

— Я не могу ответить иначе, — возразил он.

— Но — на саблях! Ты ведь слышал — на саблях!

— Разве я не учился фехтовать?

— О, да! Но этот Балдуин известен, как лучший фехтовальщик Праги!

Вальдис стиснул зубы.

— Я — дворянин, а не трус! И поступлю как подобает дворянину!

— И я тоже, — тихо проговорил граф. — Баптист, мою карету!

Вальдис взял дядю за руку.

— Что вы хотите сделать?

— То, за что ты когда-нибудь будешь мне очень благодарен! — прошептал граф.

— Сохраните ему жизнь, господин Балдуин! Я прошу вас — пощадите его! Не откажите старому человеку в этой малости, которая может согреть закат его жизни... Пощадите его!

Балдуин молча смотрел то на графа, то на занавешенные шкафы своей обширной библиотеки. Граф Шварценберг сидел, согнувшись, в кресле перед камином, положив большие белые кисти рук на подлокотники.

— Вы многого требуете, господин граф! — сказал Балдуин, обратив к нему лицо. Пластырь прикрывал чудовищный рубец от левого глаза до самого подбородка.

— Да, пощадите его! — повторил граф. — Он — единственный сын моей сестры, нареченный моей дочери... Мой наследник и последний носитель нашей фамилии. Дайте мне честное слово, что вы не убьете его и не сделаете калекой!

— Я имею право убить его, если захочу, — медленно ответил Балдуин. — Теперь он в моих руках. Видите этот шрам на моем лице? Это не был честный удар. Никакая вода и мыло не смоют этого...

Старый дипломат заметил нерешительность студента и сразу понял, что соглашение возможно.

— Да, кровь требуется смывать иначе! Хорошо, господин студиозус, оставьте ему памятку! Нанесите ему серьезную рану! Но и ограничьтесь этим...

И граф тихо добавил:

— Я верю — моя дочь, знай она все это, говорила бы, как и я... помолвка может быть расторгнута по ее воле... Но, будь она здесь, ее просьба присоединилась бы к моей — не совершите смертной кары...

Балдуин молча посмотрел на графа, потом протянул ему руку, которую старик быстро схватил и крепко пожал:

— Вы даете слово, господин Балдуин? — быстро спросил он.

— Даю честное слово, господин граф: я сохраню барону жизнь! — ответил студент.

В это утро долго не светало, хотя солнце уже взошло. Всю ночь напролет тихий дождь скребся в окно спальни Балдуина. Предутренний ветер наполовину высушил мокрые улицы, но небо все еще было покрыто густыми тучами — они висели низко, чуть ли не над самыми крышами, и высокие башни скрывал туман.

Крытая карета уже ждала пассажиров. Четверо мужчин вышли из дома: Балдуин, двое его друзей-секундантов и человек с саквояжем — врач, доктор Тибурциус.

Балдуин остановился у ворот.

— Друзья, время еще терпит. Поезжайте вперед! Моя коляска вас догонит!

— А место ты хорошо запомнил? — спросил Заврел, державший саблю Балдуина под плащом.

— Я знаю место.

— За Эрленшлагом маленькая лужайка в лесу, на краю ее — большая ель...

— Да, знаю. Я много раз бывал там.

Балдуин, вызвав открытую коляску, задумчиво застегивал плащ. На душе его было муторно: он и сам не знал, отчего. Долгая дождливая ночь, в которую он, томимый кошмарами, почти не спал, крайне утомила его. Если бы сейчас проглянуло солнце! Почему он отослал друзей вперед? Их болтовня казалась ему невыносимой — но теперь, оставшись один, он предпочел бы слушать ее... С четверть часа он прохаживался перед домом; потом подъехала коляска.

Копыта глухо стучали по древней ветхой мостовой. К городской черте, через гулкие мосты, мимо полуразрушенных домиков предместья... По сельской дороге — к назначенному месту в лесу.

Дорога пошла в гору. Песчаную колею тесно обступали старые дубы, буки и березы. Кучер подхлестывал лошадей. Коляска тяжело скрипела, взбираясь по крутому подъему.

Кра-кра-ах!

Балдуин едва не вылетел из экипажа от резкого толчка. Лошади встали.