Юлия Аксенова - Морок

События, связанные с информационным шпионажем, конечно, не прибавляли ни радости, ни здоровья. Однако все они были пусть редким и неприятным, но закономерным элементом его беспокойной работы. Вместе с тем смущало одно совершенно субъективное обстоятельство, которое беспокоило Виктора значительно глубже всех объективных событий.

Вернувшись в собственный кабинет, Виктор погрузился в мягкое кресло. Журнал послушно распахнулся на нужной странице.

Виктор мог бы гордиться: «приватная беседа» с ним по меркам «Звездной жизни» получилась пресной и нравственной сверх всякой меры. Никаких саморазоблачений, намеков на смещенную ориентацию, внебрачные связи или сексуальные домогательства к сотрудницам, никаких тайных пристрастий. Конечно, там, где Виктор говорил «изредка случается», автор журнальной версии уверенно употреблял наречие «всегда». Тем не менее текст напоминал статью об основах семейной жизни в издании для подростков: не совсем целомудренный по форме, но безупречно чистый по сути. Если бы Виктор знал, что дает интервью, то сказал бы примерно то же самое. Исключая, разумеется, некоторые слишком личные подробности, которые, к счастью, «Звездная жизнь» как раз переврала до неузнаваемости.

Он вновь и вновь листал страницы скандального издания и все больше недоумевал: зачем они вообще напечатали эту «беседу»? Для контраста с другими материалами номера? Или… Просто никому еще ни разу не удавалось раскрутить известного тележурналиста на интервью о его личной жизни. Попытки такие учащались с каждым годом. Виктор был автором и ведущим одной из самых популярных и уважаемых информационно-аналитических программ, и начальство иногда намекало, что ему стоило быть более открытым для публики, но этот вопрос Виктор даже не обсуждал. Так что если нарушение информационной блокады по этой теме — такая уж сенсация, то сенсацию они получили. Теперь ему предстояло выдержать череду битв с коллегами, которые станут добиваться новых откровений. Но это меньше всего беспокоило его.

В который раз, морщась от ощущения, что его прилюдно раздели и попытались окунуть в грязь, Виктор перечитывал «беседу». И снова и снова его взгляд цепляла одна и та же фраза, и падало сердце, и становилось стыдно и безотчетно страшно. Тогда Виктор напоминал себе: это ни для кого, кроме меня, не имеет значения! И приступ раскаяния проходил.

— Ты сразу домой?

— Домой. — Виктор впервые за этот день с удовольствием улыбнулся — не оскалился от досады и злости.

— Джей вернулась? — тепло спросил Гарри.

— Да, вчера встречал ее.

— А дети — как обычно?

— Угу. До конца лета будут жить у бабушки в Антоновке.

— Хорошо у вас там. И здесь у вас тоже хорошо, — вздохнул Гарри. — Ладно, пока. Джей — привет!

— Спасибо. Кстати, забегай к нам в выходные. Джей что-то приперла тебе в подарок. Весьма объемистое: я тащил! Мне не показывает, но я догадываюсь.

— Класс! Я, кажется, знаю: для моей коллекции! Поцелуй ее за это от меня. Только в щечку, а не в губы — смотри не перепутай: я целую твою жену исключительно целомудренно. Прийти-то, правда, не смогу: мне ж в субботу в Кувейт лететь.

— Ой, прости, не сообразил, — спохватился Виктор. — Может, завтра заскочишь?

— Попробую. Только завтра уже пятница, так что если и заскочу, то на минутку. Пускай Джей никаких разносолов не готовит: не успею съесть.

— Получишь сухим пайком, — уверенно пообещал Виктор Смит и наконец покинул здание телецентра.

Его авто бесконечно долго ползло по центру Лондона в вечерних пробках. Виктор снова и снова обдумывал варианты развития расследования и, понимая, что вопросов больше, чем ответов, все-таки пытался догадаться, что же произошло на самом деле. В голове навязчиво мелькали оператор Филипп, жучки, страницы «Звездной жизни». Сердце ныло, сколько он ни прижимал его холодной рукой. Хотелось скорее добраться до дому и принять горизонтальное положение.

Обычно Виктор раньше покидал забитую машинами магистраль, сворачивая в лабиринт прилегающих улиц — на удобный, годами проверенный объездной маршрут. Но сегодня ему хотелось попасть в торговый квартал: купить что-нибудь, что порадовало бы жену в этот дождливый, не по-летнему прохладный день.

Еле-еле найдя место у тротуара, чтобы приткнуть машину, Виктор с облегчением вылез наружу, под моросящий дождик, и двинулся пешком вдоль витрин. В магазине экологически чистых продуктов купил для Джей клубники: в Подмосковье она не успела вволю поесть любимой ягоды, которая только начала там созревать. А в лавочке колониальных товаров ему приглянулся один шарфик. Шарфики и платки были слабостью жены, и Виктор пользовался этим, когда не мог подыскать ничего другого. Но в данном случае он нашел действительно подходящую вещь. Однотонно окрашенный шарф теплого и насыщенного цвета, среднего между желтым и оранжевым. Ее любимый цвет! Он как раз создавал противовес пасмурному дню. Казалось, что ткань сама светится, прогоняя сумрак. Виктор осторожно пощупал ее. Шелк был нежный, тончайший, из тех, что продергиваются сквозь игольное ушко. Дорогая вещь, но это не важно.