Роман Яньшин - Томный дух болотного зверя

Приносящие проклятье

Джон дотронулся до двери, и та бесшумно открылась. Мрак полуночной гостиной светился маленькими зеленоватыми искорками, словно кто-то распылил по комнате микроскопические частицы заряженного светом фосфора, даже жалюзи мерцали этим волшебным светом.

«Такого не может быть», — пронеслось у него в голове.

Но все было, — его стеллажи с книгами, кресла у огромного камина, новый ковер под ногами.

Джона охватило расслабляющее чувство невесомости, нереальности происходящего. Он шагнул босой ногой на ковер.

Вопреки ожиданиям, ковер не встретил его теплым мягким ворсом, а засосал ступню, подобно глине. Мгновенно послышался и запах, — запах сырой земли и… или болотной тины, торфа.

Вдруг в камине раздался громкий хлопок, и зёв очага наполнился зеленовато-желтым сиянием. Из сияния к нему выплыло перекошенное мукой и кричащее лицо его дочери — Элен.

— Элен! — выдохнул Джон.

— Папа! — кричало лицо. — Папа-а-а…!

Лицо вытянулось, потусторонний свет распахнулся, подобно вратам, выпуская стройный стан девушки.

— Папа! — кричала она, вырываясь из зелено-желтого мерцания, словно из связывающих ее пут.

— Я здесь, Элен, я здесь, — взрыдал Джон и бросился к дочери.

Он обнял ее дрожащими руками.

— У нас не много времени, — быстро зашептала Элен. — Меня скоро найдут…

— Кто…, кто найдет?! — плакал Джон, жадно всматриваясь в прекрасные черты лица своей дочери, которые последние четыре года были доступны ему только на фотографиях.

— Не важно…, я здесь, чтобы предупредить тебя. Папа, не ходи на это чертово болото.

«На ковер?» — пронеслось в голове Джона. — «Завтра же его выброшу».

— Не ходи на болото, — снова заговорила Элен, — Ты ничего не добьешься, зато себя погубишь.

— Элен, о чем ты?! — взмолился Джон, проклиная, что слезы, сами собой застилающие его глаза, мешают ему видеть дочь.

— Не ходи туда, — повторила девушка.

— Девочка моя, я не понимаю, — покрасневшее от слез и переживания лицо Джона превратилось в гримасу душевной боли и безысходности.

Тут из камина повалил черный дым. Джон буквально задохнулся им. Запах дыма был просто страшен. Все самое отвратительное смешалось в нем — вонь экскрементов и смрад разложения.

Из черного дыма выплыла чья-то огромная, уродливая лапища с коричневыми когтями, схватила Элен и выдернула ее из объятий Джона с такой силой и скоростью, что ему обожгло руки.

— Нет! — заорал он, видя, как когти чудовищной лапы уродуют тело его дочери.

— Не ходи на болото, папа! — кричала Элен теперь рассеченными надвое губами, с которых, как красная слюна, брызгала кровь. — Не ходи! Спаси свою жизнь и… свою душу!

Силуэт девушки скрылся в дыму, лапа тоже на мгновение пропала, но тут же появилась вновь и забарабанила по полу кривыми когтями, приближаясь к Джону. Джон сделал шаг назад, подскользнулся и упал навзничь, со всего маху ударившись головой об пол.

Звон когтей усилился, и что-то тяжелое обрушилось Джону на лицо, заставив зажмуриться.

Он пронзительно закричал, отмахиваясь руками оттого, что ударило его в правую бровь, попытался подняться, открыл глаза и…, его сердце замерло.

Сквозь опущенные жалюзи пробивались лучи восходящего солнца, он был в спальне (а не в гостиной), на полу, возле собственной кровати, и то, что упало на него, валялось рядом, — открытая бутылка пива, скатившаяся с ночного столика. Джон, вероятно, задел его при падении.

Он схватил бутылку и жадно выпил остатки пива, не успевшие вылиться.

Все тело дрожало от похмелья, и он еле встал на ватных ногах. Превозмогая тошноту, Джон проковылял в ванную, включил свет, и взглянул на себя в зеркало. Из зеркала на него смотрел худой, седеющий мужчина лет 52–55. Взгляд его красных глаз был стеклянным и отрешенным, волосы в полном беспорядке. Трех, нет, четырехдневная щетина делала лицо еще более худым, чем оно было на самом деле. Над правой бровью начал проступать небольшой, но хорошо заметный синяк.

Джон закрыл глаза и помотал головой, как бы смахивая наваждение. Тошнота от этого только усилилась, но, когда он посмотрел на себя снова, взгляд его стал более осмысленным, в нем опять появилась прежняя острота и выразительность.

Вода никак не хотела открываться, и Джон понял, что крутит ручку крана в другую сторону. Он взялся за кран обеими руками, и только после этого в раковину ударила струя теплой, чистой воды. Он с благоговением набрал ее в ладони и плеснул себе в лицо, потом еще и еще раз.