Сара Ланган - Хранитель

«Ты! Это должна была быть ты!»

По щеке скатилась слеза. Лиз поняла, что вот-вот разрыдается. Нет, нельзя! Бобби не должен видеть ее такой. Подумает еще, что она совсем обезумела, и вычеркнет роман с сестрой Сюзан Мэрли из своего «списка добрых дел».

Лиз знала, как прогнать из головы дурные мысли. Живя с отцом и Сюзан, ей часто приходилось для успокоения пользоваться этим методом: надо отвлечься от всего вокруг, уйти в себя и думать о приятных вещах. Естественно, не о грустных историях Сильвии Плат или извращенцах, пялившихся на нее в окно. Не о том, как странно, что дождь лил каждый год по целой неделе. А о лиловых следах на шее и лесном чудовище лучше вообще не вспоминать.

Однако о счастливых моментах Лиз тоже не думала: как они с сестрой играли в моделей, дефилируя по комнате в полотенцах, или как крепко держались за руки, когда было страшно. С каждым годом Сюзан становилась все более странной. Начала разговаривать сама с собой, еле шевеля губами и думая, что никто не видит. Потом всему городу стали сниться кошмары — с ней в главной роли.

Нет, Лиз, примерная ученица и вечно улыбающаяся девочка на побегушках, не думала обо всем этом. В мрачные мысли погружалась другая Лиз — озлобленная, вечно ревевшая без причины. Иногда на нее накатывал такой гнев, что она сама себя кусала. В глубине души она все время складывала мозаику, пытаясь разгадать странную загадку. Она непрестанно размышляла, забивая голову множеством проблем, — типичный признак истерии.

Лиз нашла выход, решив подумать о единственном, что было хорошего в ее жизни, — о Бобби.

Бобби Фулбрайт был одним из тех, к кому люди относились как к вещи. Он был старшим сыном единственного врача в городе, ездил на хорошей машине, жил в красивом доме, и поэтому все увивались вокруг него. Мама Бобби угощала его друзей свежими эклерами и пирогами, а по выходным он всюду возил их на своем мощном «Эксплорере», думая, что они безумно любят его. За глаза приятели обзывали его «карликом» или «навозом». Видимо, так выражалась их преданность.

Лиз и Бобби очень мало общались, прежде чем у них закрутился роман. Она вообще мало с кем разговаривала.

Но однажды, это было в начале одиннадцатого класса, подростки столкнулись в библиотеке Корпуса Кристи. Бобби был симпатичный, но низенький, и расхаживал с таким важным видом, будто пытался компенсировать свой недостаток.

Оба искали материалы для исследовательской работы по книге Ширли Джексон «Лотерея». Обменявшись сухими приветствиями, они разошлись в разные стороны. Лиз продолжала наблюдать за тем, как он принимал выпендрежные позы, облокачиваясь на все, что под руку попадалось. Немного заигравшись, Бобби свалил на пол стопку книг, после чего поспешил в другой конец зала. Библиотекарша Эйприл Уиллоу, однако, заметила его проступок. «Молодой человек, — сказала она. — Вы же не мусорите в собственном доме. Будьте добры поднять». Вернув книги на место, Бобби уселся за стол.

Некоторое время он смотрел на Лиз так, словно у нее на голове цветочная поляна. Затем подошел и сел рядом с девушкой. И она знала почему: Бобби хотелось доказать, что он один из немногих, кого не волнует расслоение общества. Да, парень всем своим видом показывал, что даже индийская недотрога — пустяк для него. Он может сколько угодно сидеть рядом с Лиз Мэрли… пока друзей поблизости нет.

Она склонила голову над анализом проблемы каннибализма в маленьких городах Новой Англии, старательно создавая впечатление чрезмерной занятости.

Повернувшись на стуле, Бобби слегка толкнул ее локтем и сунул под нос книгу: Альбер Камю, «Посторонний».

— Читала? — спросил Бобби нетипичным для него глубоким голосом.

— Нет…

— Тогда рекомендую. Ты очень умная девушка. Тебе должно понравиться. — Он выпятил грудь, и его голос стал еще ниже. — А я экзистенциалист.

Судя по разговору, он уже общался с ей подобными — в поисках духовной близости. И считал, что Лиз поймет его. Она не стала доказывать обратное.

— Вообще-то у меня ай-кью всего сорок пять, — сказала она. — Все думали, что я даже одеваться не смогу сама. Только в прошлом году научилась.

Бобби нахмурился — так сильно, что казалось, сейчас встанет и уйдет. «Классно, — подумала Лиз, — со мной хочет пообщаться молодой человек, а я корчу из себя умственно отсталую. Супер! Неудивительно, что у меня нет друзей!» Секунды через две Бобби понял шутку и рассмеялся.

Затем он придвинул стул ближе к ней и начал излагать свои теории: о среднем классе, ворующем идеи повстанцев, о преобладающей идеологии, сохранившей статус-кво, и что те, кто борется против нее, победят, но не надолго. Раньше, продолжал он, название «Лихорадка субботнего вечера» носило сборище обреченных итальянских католиков, а теперь что? Больные фанаты группы «Bee Gees» превратили его в гимн мировой поп-культуры. Потом Бобби затронул тему пострадавших рабочих фабрики «Клотт». Он говорил и говорил, безумно жестикулируя. Вены на шее вспухли. Он так напрягся, что Лиз чуть не захохотала.