Алексей Шолохов - Тело

– Не ошибся я, – улыбнулся он и ударил черепом о край гроба. Череп раскололся, и визг прекратился. Все просто как дважды два. Голова, как и должно было произойти еще несколько часов назад, стала мертвой.

Слава, открыв рот, смотрел на превращения только что орущей головы, поэтому он и не заметил, как к нему подошли сзади. Сильный удар отбросил парня к телу Мишки. Вячеслав резко развернулся и хотел встать, но то, что он увидел, парализовало его. На него смотрело трехголовое чудовище. К парню на плечи пришили две головы. Грубыми стежками, все как положено. Похоже, у них здесь традиции такие. Слава понял, что это и есть те ублюдки, убившие сестер. Мало того что их сделали чудовищем (одним трехглавым), так они еще и охраняли гроб.

Прудников все-таки встал. У него болела голова, будто это он ею о край гроба ударил. Усталость навалилась на него. Ноги еле держали. Когда заговорила правая голова, он едва не упал в обморок.

– Ну что, тряпка, никак не успокоишься?

– Ну-ка, низшее звено эволюции, блесни своей ржавчиной, – произнесла средняя голова.

– Пусть он лучше женилку покажет, – выкрикнула левая голова.

Несмотря на то что головы принадлежали парням, из их ртов доносились женские голоса.

Тряпка, блесни ржавчиной, покажет, покажет.

У Прудникова голова шла кругом. Он дрожащей рукой достал свой перочинный ножик и бросился на монстра.

Прудников отлетел к трупам, бесполезный штопор выпал из руки. Он чувствовал себя полным придурком. Слава посмотрел в сторону. На изуродованном трупе он увидел кобуру с пистолетом. Рывок – и пистолет оказался в руке Прудникова. Он выстрелил в туловище монстру. После второго выстрела он понял, что это немногим лучше, чем его ножичек. Резиновые пули для мертвого тела были словно горошины. Еще один выстрел, и трехглавый озверел. Он подошел, покачивая головами с перекошенными лицами. Прудников подумал, что если тварь слишком резко дернется, то пришитые головы обязательно оторвутся. Трехглавый схватил Славу и швырнул к стене. Парень ударился и сполз вниз. Рядом упал факел. Славик туго соображал. Он уставился на огонь. Единственная мысль билась в голове.

«Господи, ну почему бы им просто не убить меня?»

Потом он встал. Без каких-либо мыслей. Взял факел и взмахнул перед монстром. Единственная мысль появилась и тут же исчезла. Как можно было держать открытый огонь в угольной шахте? Но тут же ему стало на это наплевать. Он взмахнул еще раз. Огонь с гулом пронесся перед головами. Они отклонились. Славка не думал, что сможет убить их факелом. Он собирался отпугнуть их и добраться до гроба сестер. Слава уже забрался на трупы. Поскользнулся, но на ногах устоял. Тварь была явно недовольна. Славик еще раз взмахнул факелом, потом кинул его на трупы в надежде, что они сейчас вспыхнут и огонь не подпустит «сторожа гробницы» к нему. Но факел с шипением потух, будто он опустил его в бочку с водой. Прудников замер на секунду. Потом развернулся и упал на колени перед гробом. Он даже руки не успел вытянуть к трупу сестер. Тварь схватила его за шею и начала душить. Слава схватился за гнилую руку и попытался сдержать. В глазах начало темнеть. Красные щеки затряслись от напряжения. И тут хватка неожиданно ослабла. Тварь выдохнула тремя ртами и отпустила Прудникова. Славка закашлялся.

– Смотри! Смотри сюда!

Вячеслав посмотрел, но из-за туловища монстра никого не увидел. Трехглавый развернулся, затрясся и начал рассыпаться, словно трухлявый пень. Вот тут-то Слава и увидел того, кто кричал. Финагин стоял над тремя трупами с расколотыми черепами.

«Черт! А про него-то я и забыл. Ну почему я думал, что будет все просто?»

– Не подходи! – крикнул Прудников, когда Финагин пошел на него. – Не подходи! Я убью ее!

Он полез к гробу.

– Не спеши, – произнес дядя Эдик. – Она не умрет.

– Это уловка? Это уловка! – Славик улыбнулся и теперь стал похож на сумасшедшего. – Ты хочешь меня обмануть.

– Нет. Ты должен это сделать перед ней. Она должна видеть, что ты убиваешь ее. – Финагин опустил топор.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем ты мне это говоришь?

– Мы устали, – произнес Финагин.

– Кто вы?

Финагин молчал, но ему и не нужно было что-либо говорить. Люди, те, с вилами, топорами и лопатами, вышли из тоннелей в комнату. Агрессии в них не было, но Прудникову все равно стало не по себе.

– Мы устали, – повторил дядя Эдик.

– Но почему вы не убили ее сами?

– Это может сделать только чистый, – хором сказали местные.