Говард Лавкрафт: Заброшенный дом

Что смущало нас более всего, так это наше полное неведение относительно того, в каком виде предстанет нам противник. Ни один из людей, находившихся в здравом уме, никогда не видел его, и лишь очень немногие более или менее ясно его ощущали. Это могла быть энергия в чистом виде как бы некий эфирный образ, пребывающий вне царства вещества, а могло быть и что-то материальное, но лишь отчасти; какая-нибудь там неизвестная науке пластичная масса, способная произвольно видоизменяться, образуя расплывчатые подобия твердого, жидкого, газообразного или нераздельно-неслиянного состояний.

Человекоподобный налет плесени на полу, форма желтоватого испарения и извивы древесных корней в некоторых древних поверьях все это говорило о каком-то хоть и отдаленном, но родстве с человеческой фигурой; однако, насчет того, насколько показательным и постоянным могло оказаться это сходство, ничего хоть сколько-нибудь определенного сказать было нельзя.

На случай предполагаемой встречи с противником мы запаслись двумя видами оружия: крупной специально модифицированной трубкой Крукса, работающей от двух мощных аккумуляторных батарей и оснащенной особыми экранами и отражателями это на случай, если бы враг вдруг оказался неосязаемым, и его можно было бы отразить лишь посредством эфирных излучений, обладающих огромной разрушительной силой; и парой армейских огнеметов, вроде тех, что использовались в Мировой войне на случай, если бы враг оказался частично материальным и мог бы быть подвергнут механическому уничтожению, ибо, подобно суеверным эксетерским крестьянам, мы готовы были испепелить сердце своего врага, если бы таковое у него оказалось. Все эти орудия агрессии мы разместили в подвале таким образом, чтобы до них легко было дотянуться с раскладушки и со стульев и чтобы они, в то же время, были нацелены на то место перед очагом, где находилась плесень, принимавшая различные причудливые формы. Кстати, как днем, когда мы располагали мебель и механизмы, так и вечером, когда мы приступили непосредственно к дежурству, пресловутое пятно было едва заметно, и на секунду я даже усомнился, видел ли я его когда-нибудь вообще в более ярко выраженной форме; впрочем, уже в следующую секунду я вспомнил о бытовавших преданиях.

Мы заступили на дежурство в подвале в десять вечера, в час, когда переводят стрелки, и пока не замечали никаких перемен в интересующем нас отношении. При тусклом мерцании атакуемых ливнем уличных фонарей и еле заметном свечении омерзительной грибной поросли внутри можно было различить источающие сырость каменные стены без малейшего следа известки; влажный, смердящий, подернутый плесенью твердый каменный пол с его непотребными грибами; куски гнилого дерева, иногда бывшие скамейками, стульями, столами и прочей, теперь уже трудно сказать какой мебелью; тяжелые, массивные доски и балки пола первого этажа над нашими головами; увечную дощатую дверь, ведущую в каморы и закрома, расположенные под другими частями дома; крошащуюся каменную лестницу со сломанными деревянными перилами; и неровную зияющую дыру очага с какими-то ржавыми железками внутри, видимо, некогда служившими в качестве крюков, подставок, вертелов, сифонов и заслонки для жаровни; и среди всего этого мы также различали свои немудреные стулья и мирную раскладушку, а рядом громоздкие и мудреные разрушительные механизмы. Как и в прежние свои визиты, мы не стали запирать дверь на улицу на тот случай, если бы нам вдруг оказалось не под силу справиться с враждебным явлением: тогда мы имели бы прямой и удобный путь к избавлению. Мы полагали, что наши постоянные ночные бдения рано или поздно спровоцируют таящееся здесь зло на то, чтобы проявить себя, и, заранее запасшись всем необходимым, мы сможем совладать с ним при помощи одного или другого средства сразу же после того, как достаточно хорошо разглядим и поймем, что это такое. О том, сколько времени может уйти на то, чтобы пробудить и истребить эту сущность или существо, мы не имели ни малейшего понятия. Мы, конечно, хорошо понимали, что предприятие наше далеко не безопасно, ибо ничего нельзя было сказать заранее о том, насколько сильным может оказаться враг. И все же мы считали, что игра стоит свеч, и самостоятельно решились на риск без колебаний, понимая, что обратиться за посторонней помощью означало бы поставить себя в нелепое положение и, быть может, погубить все дело. В таком вот настроении мы сидели и беседовали до позднего часа, пока мой дядюшка не стал клевать носом, так что мне пришлось напомнить ему, что настало время для его двухчасового сна.