Андрей Дашков - Бледный всадник, Черный Валет

Через одно из грязных стекол священник увидел панораму южной оконечности острова с высоты третьего этажа. В отдалении чернел силуэт вертолета, а чуть правее выстроились цепочкой железнодорожные платформы. Водонапорная башня торчала гигантским фаллосом; ажурная антенна радиотелескопа, раскрытая, будто цветок, составляла с ним двуполую пару. Натюрморт в духе Сальвадора Дали. Священник видел пару его картин в популярном фильме.

От взыгравшего потока ассоциаций священника отвлек голос Полины.

— Тебе сюда, — сказала она, указывая на дверь в конце коридора.

— А ты?

— Я не пойду. Теперь это ТВОЕ дело, понял? Встретимся снаружи. Утром двинем обратно. — Она зевнула, открыв маленькую, но зубастую пасть. — Хочу выспаться как следует.

Священник в общем-то не собирался покушаться на ее сон. Его решимость стремительно таяла. Он презирал себя. Вшивый мечтатель! Он не был создан для борьбы. Значит, только для того, чтобы всю жизнь получать оплеухи?

— Смелее, мужик, — подстегнула его ведьма. — Кресло не забудь. Если спросят, откуда ты взялся, скажешь, что пришел со мной.

И заковыляла прочь.

Человечек Начальника был далеко не на первых ролях во вражеском стане, однако занимал и не самое последнее место. Как раз такое, чтобы находиться в курсе всех важных событий и не слишком высовываться, рискуя своей шкуркой. В течение нескольких лет он подбрасывал Заблуде-младшему полезную информацию, оставаясь вне подозрений.

Гришку это не очень-то радовало. Он сделал вполне логичный вывод, что и среди его людей, вероятно, есть Иуда. Наверняка есть. Приходилось мириться с этим «фактором», поддерживавшим шаткое равновесие сил. Впрочем, Григорий лелеял слабую надежду на то, что игрок, перещелкавший его людей, невольно произвел чистку рядов.

Информатора звали Семен Щетина. Свои пятьдесят он прожил бобылем и жалел об этом крайне редко — чем старше становился, тем реже. Он заведовал свинофермой, располагавшейся на территории поместья. Под его началом было около десятка батраков и более пятидесяти взрослых свиней. Хозяйство приличное, хлопотное, но Семен считал, что ему повезло. Он жрал мясо дважды в день, и вряд ли ему грозила смерть от голода. Скорее от пули. Или от туго затянутой веревочной петли. Но лучше всего было бы умереть от старости…

Ферма постепенно расширялась, а подопечные Семена жирели и приносили здоровый приплод. Секрет высоких достижений в животноводстве был прост — Щетина питал к свиньям неподдельный интерес. Наблюдая за ними долгие годы и досконально изучив их поведение, он не переставал удивляться тому, до чего же эти твари похожи на людей. Особенно когда проголодаются… Его уверенность в физиологическом сходстве двух видов возросла еще больше после одной поучительной беседы, которая состоялась в кабаке. Какой-то пьяный в дымину интеллигент — случайный собутыльник — поведал Семену о том, что в старину неизлечимо больным людям пересаживали внутренние органы свиней. И, судя по всему, успешно.

Щетина тоже был, мягко говоря, нетрезв. Тем ярче оказалось впечатление от услышанного. Он был сражен наповал. Каково это — жить со свиным сердцем? Или легкими? Или почками? Или печенью? Или… Дальше Семен в своих фантазиях не заходил. Ему становилось не по себе. Слишком уж часто видел он эти самые внутренние органы, когда на ферме резали хрюшек. Зрелище не для любителя животных, к коим он причислял и себя. Кровь, пар, кишки, предсмертные судороги… Бр-р-р!..

В общем, мысль о пересадке крепко засела в голове у Щетины — тем более что самостоятельных идей у него отродясь не водилось. Он был не прочь провести некоторые предварительные опыты. Конечно, с разрешения Ферзя. Тот сперва поднял его на смех, но затем переговорил с Полиной и внезапно изменил точку зрения.

Получив хозяйское благословение, Семен рьяно взялся за дело. Он отобрал лучших поросят и внебрачных крестьянских детишек, которых в поместье хватало с избытком. Он оборудовал при свиноферме операционную. Выкупив у старьевщика набор хирургических инструментов, он заточил и начистил их до устрашающего блеска. В развалинах городской библиотеки он отыскал книжонку по трансплантации и чудом сохранившиеся анатомические атласы. Вооружившись всем этим, а главное, неугасимым энтузиазмом, Щетина принялся экспериментировать. Занимался он своими экспериментами по ночам, в свободное от основной работы время. Неудивительно, что вскоре ферма приобрела дурную славу.