Дэн Симмонс - Двуликий демон Мара. Смерть в любви

— Флэш — это просто флэш, — зашипел Койн, — но есть какое-то возбуждающее дерьмо, что-то вроде феромона, так что, когда смотришь, как трахаешь кого-то, как мы ту испанскую сучку, встает сильнее, чем в первый раз.

Вэл кивнул, хотя и ничего не понял. Как можно испытать больше, чем в первый раз? Кроме того, у него еще ни разу не было оргазма, за исключением тех случаев, когда он играл с собой сам, а вспоминать об этом Вэл не любил. Но он кивнул и позволил Джину и Койну подвести его туда, где сквозь щель в затемненном плексигласе проникал узкий лучик света, который казался струйкой раскаленного металла на заплеванном цементном полу.

Джин Ди достал четыре часовых флакона. Вэл пытался придумать, о чем бы ему пофлэшевать. Почти все его воспоминания были какие-то неприятные. Он ни за что не признался бы в этом остальным, но часто, говоря, что смотрит про изнасилование испанской девчонки, он вспоминал матч Малой Лиги, который он сыграл, когда ему было восемь лет. Он играл всего один год, потому что обнаружил, что для других парней бейсбол — это не круто. Насколько Вэл знал, теперь уже никто не играет за Малую Лигу… денег нет. Чертов рейгановский долг. Стоило ли посылать армию воевать за япошек, раз это никак не повлияло на проценты по японскому займу?

Вэл ничего в этом не понимал, только знал, что все дерьмово. Он уже протянул руку к Койну за шестидесятиминутным флаконом, когда парень побольше хрипло прошептал ему в ухо:

— Завтра, дружок, мы пойдем с тобой и поможем тебе выбрать, в кого стрелять, чтобы потом флэшевать…

Вэл кивнул, отпрянул и поднес флакон к носу. Маленькая Лига не появилась, когда он пытался ее вспомнить. Вместо этого ему вспомнилось время, когда он был совсем маленьким засранцем — года два-три, не больше, — и мать сажала его к себе на колени и читала сказки. Наверное, это было до того, как она начала принимать флэш. Он засыпал на ее коленях, но не слишком крепко, и потому слышал слова, которые она читала, произнося их медленно и четко.

Чувствуя себя последним ссыкуном и придурком, Вэл удержал это воспоминание и сорвал колпачок с флакона.

Роберт не любил интерактивное телевидение, но когда Кэрол легла в постель и он убедился, что Вэла нет дома, он включил СиЭнЭн-ЭлЭй и выбрал доступ к телеперсоне. Привлекательное евразийское лицо ответило ему улыбкой:

— Да, мистер Хирне?

— Стрельба в сегодняшних новостях, — сказал он отрывисто. Он не любил разговаривать с искусственными личностями.

Ведущая улыбнулась шире:

— В каком сегменте, мистер Хирне? Новости транслируются каждый час, и…

— Семь часов, — сказал Роберт и заставил себя чуть-чуть расслабиться. — Пожалуйста, — добавил он и почувствовал себя глупо.

Ведущая просияла:

— Вас интересует выстрел в мистера Колфакса, мистера Мендеса, мистера Рузвельта, мистера Кеттеринга, младенца Ричардсона, миссис Дозуа, неустановленного гаитянина, мистера Инга, миссис Лопато…

— Лопато, — сказал Роберт. — Выстрел в Лопато.

— Хорошо, — сказала ведущая, исчезая за кадром, а сообщение, предшествовавшее репортажу, появилось на экране.

— Хотите услышать оригинальный текст?

— Нет.

— Расширенную версию?

— Нет. Вообще без звука.

— В реальном времени или замедленную?

Роберт поколебался:

— Замедленную, пожалуйста.

Пошел ролик, снятый камерой автомата. В правом нижнем углу рамки был наложен логотип СиЭнЭн-ЭлЭй. Роберт смотрел черновую мешанину образов: сначала показали жертву, женщину чуть старше его самого, она лежала в луже крови, очки валялись рядом, потом камера качнулась вверх, в замедленном движении показала людей, толкающихся вокруг мертвого тела и показывающих пальцами, а потом сосредоточилась на бегущей фигуре. Камера приблизила бегуна, и в правой части картинки появилась колонка информации по наведению на цель. Роберт понял, что ему показывают то же самое, что видели копы через свои телеочки. Было ясно, что бегущему мальчишке всего лет двенадцать-тринадцать.

Затем в правой колонке замигал огонек, подтверждающий выстрел, и облако игл, легко различимых в замедленном движении, стало шириться, пока не превратилось в гало из ледяных кристаллов, которые заслонили бегущего мальчика.

Его куртка лопнула, превратившись в ореол кожаных лохмотьев.

Голова мальчика тоже взорвалась, в замедленном движении от нее полетели сначала волосы, потом кожа, куски черепа, мозг.

«Фрагмент черепа на крышке багажника», — подумал Роберт, чувствуя, как начинает ускользать из реальности. Усилием воли он вернул себя обратно.