Абрахам Меррит - Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)

У Йолары перекосился рот.

— Эй ты, Лакла, слушай меня, — крикнула жрица. — Никогда я не позволю тебе забрать у меня этого человека, даже если мне придется десять тысяч лайя корчиться в муках от поцелуя Йекты. Я клянусь тебе в этом… клянусь именем Танароа, моим собственным сердцем и всей моей силой. И пусть оскудеет моя сила, пусть сгниет сердце у меня в груди, и пусть отступится от меня Танароа, если я не выполню свою клятву.

— Послушай, Йолара, — снова начал было О'Киф.

— Ну ты… замолчи, — чуть не взвизгнула жрица.

И снова ее рука метнулась к груди, нащупывая наполненный смертоносной силой конус.

Лугур схватил ее за руку, что–то зашептал на ухо. Жрица, успокоившись, засмеялась, коварно блеснув глазами.

— Молчащие Боги, как ты сказала, Лакла, отпустили мне на раздумье три тала, — вкрадчиво сказала она. — Иди с миром, Лакла, и скажи им, что Йолара все выслушала, и когда пройдет отпущенный ей срок, она примет решение.

Служительница медлила.

— Да, так сказали Молчащие Боги, — ответила она наконец. — Оставайтесь здесь, чужеземцы Длинные ресницы опустились в ответ на пылкий взгляд О'Кифа, легкий румянец окрасил щеки.

— Оставайтесь здесь, чужеземцы, пока не истечет срок. Но смотри, Йолара, чтобы с ними ничего не случилось, иначе сбудется все, чем ты клялась: и на твою силу и на твое сердце в самом деле ляжет возмездие, которое ты призывала, и это обещаю тебе я — Лакла.

Они стояли, не отводя друг от друга глаз: встретились черное пламя Абадонны и золотое сияние Парадиза.

— Помни же это! — промолвила Лакла и вышла из залы.

Гигантская лягушка–воин, оглушительно рявкнув, подала знак своим подчиненным. Все гротескные фигуры повернулись и медленно последовали за своей госпожой; завершая шествие, позади всех удалялось страшилище, подняв угрожающе свою дубину.

В зале поднялся невообразимый галдеж; Йолара сделала знак рукой — и шум утих. Она стояла молча, разглядывая Ларри с каким–то странным выражением лица: слепая ярость уступила место то ли раскаянию, то ли сожалению.

Но ирландец уже потерял над собой власть.

— Йолара, — сказал он дрожащим от гнева голосом, отбросив всякую осторожность. — Теперь ты слушай меня. Я пойду туда, куда хочу, и тогда, когда захочу. Мы останемся здесь ровно на тот срок, который назвала Лакла. А потом мы пойдем вместе с ней — нравится тебе это или нет. И если кто–нибудь вздумает помешать нам., расскажи–ка им о пламени, которое разрушило вазу, угрюмо добавил он.

Задумчивое выражение исчезло с лица жрицы; серыми холодными глазами смотрела она на Ларри.

И ничего не ответила ему.

— Совету надо собраться и обсудить то, что сказала служительница, немедленно. — Жрица повернулась лицом к высокорожденным. — Пусть сейчас мои друзья и друзья Лугура помирятся, ибо нет у нас времени для раздора. — Она бросила на красного карлика быстрый взгляд. — «Ладала» волнуется, и Молчащие Боги угрожают. Хотя чего нам бояться? Разве мы не сильны под властью Сияющего Бога? А теперь оставьте нас.

Она положила на стол руки и, видимо, незаметно дала сигнал, потому что в зал вошло человек десять, если не больше, зеленых карликов.

— Проводите к себе этих двоих, — приказала она, показывая на меня и Ларри.

Зеленые карлики окружили нас толпой. Даже не поглядев на прощанье в сторону жрицы, Ларри вышел из зала. Он задумчиво шагал рядом со мной, и только когда мы дошли до украшенного колоннадой выхода из дома, Ларри заговорил.

— Терпеть не могу говорить подобные вещи женщине, док, — сказал он. — И хорошенькой женщине, к тому же. Но мало того, что она играла со мной крапленными картами и общипала, как дохлую курицу, эта дамочка в конце концов чуть не выпалила в меня из своей пушки. Что за черт! Да она чуть было не женила меня на себе!!!

Ларри помолчал.

— Понятия не имею, какой отравой она опоила меня, но будь у меня рецепт этого зелья, я бы горя не знал, торгуя им на углу сорок пятой авеню и Бродвея по тысяче долларов за глоток, — и брали бы нарасхват, будьте уверены. Один стаканчик этого пойла — и вы забудете все треволнения мира, еще три стаканчика, и сам мир покажется вам величиной с пуговицу. Я не стану размазывать сопли перед вами, док, и каяться в том, что натворил; мне безразлично, что думаете по этому поводу вы или Лакла. В том, что случилось, — нет моей вины…

— Признаться, меня несколько беспокоят ее угрозы, — сказал я, игнорируя вышесказанный монолог.