Елена Хисамова - Мистика и реальность.

Следственная группа откопала останки отца, и после судебно-медицинской экспертизы их отдали Сергею для захоронения. Он похоронил отца рядом с матерью на Ваганьковском кладбищё. Антонину с подельником осудили на пятнадцать лет. Маленький Алёшенька поправился после операции, и врачи больше не опасаются за его здоровье. А кадавра не стало. Больше никакие силуэты и призрачные фигуры не преследовали Сергея.

Валентин Петрович Пупиков, тучный мужчина лет пятидесяти возлежал на махровой гостиничной простыне, покрывавшей шезлонг. Он был белокож и рыхл, голову его уже венчала обширная лысина. Он оглядывал пляж тусклыми, голубыми, глубоко посаженными в глазницах глазками, с явным пренебрежением к снующему туда – сюда, как он любил выражаться, планктону, то есть к обычным отдыхающим. Сам себя он таковым не считал. Невдалеке стоял худосочный турецкий юноша из обслуги отеля, натянутый, как струна на копузе, готовый броситься по первому зову богатого господина.

Солнце ещё не заявило во всю мощь о своих правах и только готовилось упасть расплавленным золотом на благословенные Ликийские земли. Море, необыкновенного в этот час, белого цвета, простиралось к горизонту и там начинало слегка голубеть, пытаясь слиться с небесами, словно огромный хамелеон, чтобы к ночи опять вернуть себе прежний цвет. С другой стороны волшебной красоты гора, сверкающая кварцевыми бликами, упиралась верхушкой в небо. Когда-то греческие колонисты называли её Олимпом и верили, что на вершине живут боги.

Валентин Петрович пребывал в лёгкой дрёме, и мысли его студенистыми медузами дрейфовали в уставшем мозгу от чрезмерно выпитого, вечернего виски и ночной возни с молоденькой нимфой из забытого Богом Ухрюпинска. Нимфа была необыкновенно хороша собой, но совершенно безмозгла. Мужчина сладострастно вздохнул, причмокнул толстыми, вечно масляными губами и постепенно погрузился в сон.

Вале с детства не везло. Начать хотя бы с имени. Как он ни старался, ни просил, чтобы его называли Валентин, одноклассники, а потом и однокурсники с усмешкой звали его Валюша. Он вообще всегда был объектом насмешек и приколов, неистощимых на выдумки друзей. Но Валька не злился. Он был на редкость не конфликтен и абсолютно не злопамятен. Про таких людей говорят – не от мира сего. В детстве он часто представлял, как на небесах Господь, с длинной белой бородой, делающей его похожим на Деда Мороза, черпает огромным половником из двух чанов, на одном из которых написано «везение», а на другом «невезение», и раскладывает содержимое по тарелкам. А там уж кому что достанется. Вероятно, Вале при раздаче досталась не та тарелка. Иногда он мечтал: вот бы везение досталось ему, стал бы он богатым, успешным и много чего хорошего смог сделать для людей.

В тот год, когда его жизнь резко изменилась, по весне он с друзьями, не изменяя давней привычке, отправился в поход по Карельским лесам. При всей Валькиной невезучести, ни одна вылазка не обходилась без него. Может, из-за того, что все шишки сыпались только на самого Вальку, не затрагивая остальных участников сборища. К тому же, в поход он всегда брал «курковую тулку», доставшуюся ему от деда, над которой он трясся и берёг пуще глаза.

К биваку он подбежал с криком: «Медведь!» Ребята подскочили и начали спешно рубить и остругивать колья, сразу обжигая их на огне, для прочности. В течение трёх последующих часов лагерь жил напряжённым ожиданием вываливающегося из зарослей медведя, а Валька всё это время горестно причитал по потерянной дедовой двустволке, давя друзьям на жалость. Время шло, медведь не появлялся, и ребята решили отправиться, пока не стемнело, на поиски ружья. Буквально через полчаса оно было обнаружено, бережно прислоненным к стволу старой берёзы. Грозно обступив друга, парни потребовали ответа. Что оставалось Вальке, как выложить всю правду? Не везёт, так во всём.

Снявшись с привала, в тот день дошагали они до давно заброшенной деревушки, насчитывающей домов этак пять – шесть. Но самой главной достопримечательностью в ней была деревянная церквушка. Разместившись на ночлег в наиболее сохранившейся постройке, парни предались поглощению нехитрой снеди и, как заведено по вечерам, приёму разведённого до нужной консистенции спирта «Рояль». Валька в коллективе был единственным трезвенником, алкоголь и он просто не могли существовать совместно. Как всегда, напитков оказалось больше, чем съестного, и вскоре все приятели громко храпели в спальных мешках, с большим трудом помещённые туда Валентином.