Елена Хисамова - Дьявольские близнецы

Под утро Павлу приснилась покойная бабушка. Старуха сидела рядом на кровати, разглядывала его и горестно качала головой. Пашка засмущался и попытался прикрыться рукой.

Бабушка усмехнулась и неприятным, каркающим голосом грубо сказала: «Ох, и знатный кобель, ты вымахал. Не будет бабам от тебя покоя!»

«Бабуль! – с жаром воскликнул Павел. – Да ты что такое говоришь? Я Светлану люблю, и никогда ни на кого её не променяю!»

«Что ж, – прищурилась старуха хитро, – давай посмотрим?»

Она неторопливо развязала белый головной платок и сняла его. Вынула из волос черепаховый гребень, наклонила голову и резко откинула назад. Седые тонкие кудельки вдруг превратились в густые чёрные пряди. Лицо за секунду стало молодым и прекрасным. Но не бабушкиным. Перед ним сидела нагая Маша. Павла охватило бешеное вожделение. Ему показалось, что его чресла взорвутся, если он не выплеснет из себя животную страсть.

Постепенно жизнь вошла в спокойное русло. Молодые притёрлись друг к другу. Павел не вспоминал о постыдном случае из детства и во снах не видел ничего. Просто проваливался в тёмное забытье, а утром не мог вспомнить, что ему снилось.

Учёба и студенческая жизнь занимали почти всё их время, так что на общение супругам оставались лишь короткие часы перед сном. И то, если не висели хвосты из курсовых и несданных зачётов. Тогда вместо задушевных бесед они быстро ужинали и расходились с учебниками по разным комнатам, чтобы не отвлекаться на всякие нежности влюблённых: переглядывания, мимолётные поцелуйчики и касания ног под столом, которые обязательно приводили их в постель. Они со Светланой единогласно решили, что с детьми подождут до окончания института. А может и ещё позже. Надо же ей поработать по специальности, прежде чем запирать себя на несколько лет в домохозяйках. Павел в этом вопросе был даже более чем предусмотрителен, ни разу не потерял головы от страсти. Он очень хотел детей, но в то же время мечтал, чтобы любимая реализовала свой умственный потенциал. У Светланы был несомненный талант к языкам. Она в совершенстве знала четыре: английский, немецкий, испанский и латынь, и только приступила к изучению чрезвычайно трудных японских иероглифов. Сам Павел бредил генетикой и эмбриологией. Преподаватели пророчили ему выдающуюся карьеру и большое будущее в медицине.

Когда жена испуганно обмолвилась, что у неё задержка, Павел не придал большого значения услышанному известию. Он был уверен, что всегда соблюдал меры предосторожности. Мало ли, почему у Светланы сбился цикл. Последние несколько недель супруги жили в бешеном ритме: спали по четыре часа в сутки, а иногда и вовсе всю ночь напролёт проводили за книгами. Питались супруги кое-как. На готовку у Светланы совсем не оставалось времени, вот и перебивались всухомятку. Жена сильно похудела и подурнела, и одежда нескладно болталась на ней. А Павел наоборот, как-то резко заматерел, став ещё привлекательнее. От него исходила волна животного магнетизма сильного самца, сводящего слабый пол с ума. При виде Павла девушки и некоторые преподаватели в институте – женщины бальзаковского возраста начинали неестественно смеяться, жеманничать и говорить глупости. В том, что Светлана действительно беременна, Павел удостоверился, когда увидел, как утром жена откусила кусочек от бутерброда с любимой докторской колбасой и стремглав понеслась в туалет, где её жестоко вырвало. Гинеколог в районной женской консультации подтвердил их опасения: Светлана ждала ребёнка, и срок, как оказалось, приличный – четырнадцать недель. Об аборте, как таковом, не могло быть и речи. Оставалось только рожать.

Как только срок перевалил за половину, утренняя тошнота Светланы исчезла. У жены появился аппетит. Она, наконец, начала прибавлять в весе, груди налились, и округлился живот. Светлана расцвела красотой счастливой беременной женщины. Павел не мог наглядеться на жену. Он пристрастился подолгу любоваться плавными линиями её нагой фигуры и жалел, что совсем не умеет рисовать. А потом они неторопливо занимались сексом, иногда по нескольку раз подряд. Светлану и радовало и смущало такое странное проявление сексуальности мужа. Но в его глазах было столько восхищения и обожания, что она не могла и не хотела противиться его желаниям, и сама испытывала огромное наслаждение от его ласк.

В середине ноября Павлу позвонил старый школьный друг, тот самый Валерка, первый заводила и юморист класса. Он жизнерадостно прокричал в трубку, что в ближайший выходной будет отмечаться сорокалетие школы, на которое приглашают выпускников. Сначала пройдёт концерт в спортзале, так как администрация опасается, что актовый не вместит всех желающих. А после официоза народ разойдётся по аудиториям бывших классных руководителей, где душевно посидит за «рюмкой чая». В голосе Валерки было такое обещание радостной встречи с детством, что Пашка тут же согласился, сказав, что он непременно придёт вместе со Светланой. Но перед событием жена вдруг почувствовала себя плохо, ссылаясь на странную усталость и ломоту во всём теле. Павел решил, что один он не пойдёт ни на какой праздник, но Светлана уговорила его не отказываться от встречи со школьными друзьями. И он поддался её уговорам, за что впоследствии проклинал своё согласие.