Юрий Петухов - САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ

– Прощай, старик, – выдавал из себя Сергей. А потом заорал ни с того ни с сего охране: – Деда отпустите, сволочи, за что старца немощного убивать?! Палачи!!!

Ударом приклада ему вышибли последние зубы, свернули челюсть. И ушли.

Кроваво-багровой тенью застыл в углу опустевшей камеры жуткий четырехногий карлик со студенистым лицом, затряслась тень, задрожала. «Дело сдали в архив» – вспомнилось вдруг Сергею. Да, так и бывает: жил человек, дышал, любил, мечтал о чем-то, а потом – бац! и дело сдают в архив.

Четырехпалый рычал, понемногу наливаясь звериной яростью, раздражением, злобой. Сергей не боялся убийцу-оператора. Он отвернулся и принялся потихоньку вправлять выбитую челюсть. Ничего у него не получалось. Тогда он вдруг сам взъярился и с силой врезал кулаком по челюсти, справа налево! Что-то хрустнуло, ожгло нестерпимой болью и... челюсть заняла положенную ей позицию.

Почему они его оставили? Почему?! Чем он хуже или лучше того же деда Кулехи? Ну чем?!

Утром принесли четверть ведра помоев. Сергей встал, подошел ближе к жестянке и почти без размаха резко саданул в мятый бок с двумя корявыми красными буквами. Ведро врезалось в стену, сплющилось, помои вылились.

И опять его били. На этот раз по-простецки, кулаками. Но били от души. Поднимали – и били. Он падал снова. И снова поднимали – и били.

Потом ушли.

А у него от виска к виску, как когда-то очень давно, еще в прошлой жизни, лупило без передышки:

Горит под ногами Россия-страна...

Зачем нам, поручик, чужая земля...

Раздайте патроны............................

.................................надеть ордена!

И это было пыткой! Все видеть, все понимать, осознавать... и быть бессильным что-то переменить! Он катался по полу, не чувствуя боли, растравляя раны. Не помогало. Тогда он подполз к стене и стал биться об нее головой – он хотел проломить череп, пробить самую тоненькую кость, там, у висков. Тщетно!

Тогда он перебрался под зарешеченное окошко. Привалился спиной к неровной кладке. И стал ждать.

Прошел бесконечный день.

А ночью постучали.

– Позвольте вас побеспокоить? – донесся из-за железной двери сиропный голос. – Можно?!

– Можно! – ответил Сергей на полном серьезе. Он знал, кто пришел за ним и что будет дальше. Он не знал только – как все это будет.

Дверь медленно, со скрипом отворилась, и в камеру беззвучно вошел черный человек в пенсне, черной кожаной куртке, черной портупее, черных сапогах и черных штанах. Он приторно улыбался, топорща черненькие усики.

– И-ех, молодой человек, – протянул он по-отечески, – юный мой друг! Как же это вы в бега-то решили податься? Как же решились на такое предприятие? Нехорошо-с! Не-хо-ро-шо-с! Мы к вам со всем нашим расположением, а вы...

– Хватит паясничать! – оборвал черного Сергей.

– Как грубо! Как неинтеллигентно! Фу-у!

Сергей скривился.

– Вам хотелось бы, чтоб с палачами обходились интеллигентно и вежливо, так? – спросил он.

– Не то слово, молодой человек, не то слово! Вы все витаете где-то! А мы делаем работу – грязную, черную, неблагодарную, но необходимейшею! Для вашей же пользы!

– Ну, спасибо, – Сергей чуть склонил голову. – Давайте, делайте свою работу!

– Экий вы нетерпеливый, – черный заелозил под своей блестящей и хрустящей кожей – так и казалось, что именно эта черная кожа его собственная, натуральная, а на лицо и на руки натянуты беленькая маска и беленькие перчаточки. – Успеется, мой юный друг! У нас с вами еще масса времени! – Голос его из сиропного стал вдруг гнусавым.

И это не ускользнуло от Сергея. Он приподнялся повыше у стены. Всмотрелся.

– Откуда вы? – спросил он неожиданно.

– То есть? – не понял черный.

– Откуда вы пришли к нам?

– Если вы имеете ввиду меня, молодой человек,– проговорил черный, – так я родился здесь, на этой земле, ниоткуда я не приходил.

Сергей замотал головой.

– Я не про ваше тело, не про вашу плоть, которая, может быть, и на самом деле рождена на этой земле. Откуда пришло то, что сидит в вас, что властвует над вашей плотью?! Отве– чайте! Или вы боитесь меня?

Черный меленько и тихо рассмеялся, подергал себя за бородку-клинышек. Он явно никуда не спешил.

– Вы бредите, юноша, – сказал он, перебарывая нутряной смех, – вам никто еще не говорил, что вы все время бредите, нет?

– Оставьте, нечего придуриваться! – сорвался Сергей.

Ему и самому все казалось бредом. Да наверное это и было все бредом! Вся жизнь, все происходившее в этом кровавом жесточайшем веке было одним сплошным чудовищным бредом.