Роберт Киркман: Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора

Спустя Бог знает сколько времени, Кусачие прекращают раздирать свою добычу, оставляя клочки тел разбросанными по всей поляне.

Брайан соскальзывает с кабины грузовика и возвращается назад, в тёмноту квартиры.

Этой ночью Брайан сидит в пустой квартире, в гостиной, перед пустым, покрытым налетом, аквариумом. Это конец запрограммированного дня в мозгу Брайана. Государственный гимн спет, передачи закончились и теперь только белый шум накрывает его мысли.

Все ещё одетый в грязный пиджак, он сидит, глядя через прямоугольную стеклянную боковину аквариума, словно снимает адский фильм в зелёных тонах, испещрённый пятнышками рыбьего корма. Он сидит так бесконечно долгое время, словно в трансе глядя в центр аквариума. Минуты превращаются в часы. Его мозг словно экран, транслирующий белый шум. Мысль о выходе на дневной свет едва фиксируется. Он не слышит волнения снаружи квартиры, встревоженных голосов, звуков двигателей.

День длится бесконечно, время стало бессмысленным, пока на следующий вечер на квартиру не опускается занавес темноты. Брайан сидит в темноте, не обращая внимания на прошедшее времени, продолжая смотреть с бессознательным интересом невидимую передачу в аквариуме. Следующее утро приходит и уходит.

В какой-то момент на следующий день, Брайан закрывает глаза. Информация о сообщении вспыхивает и стреляет на пустом экране его ума. Сначала слабый и искажённый, словно плохо переданный, сигнал, но с каждым разом становящийся более сильным, более ясным, громким: ПРОЩАЙ.

Подобно глубинной бомбе прямо в центре его души, в конвульсии раскаленной добела энергии концентрируется слово, выдергивая его из изношенного кресле, засев в нем как стрела, заставляя открыть глаза.

— ПРОЩАЙ-

Он обезвожен, его тело затекло, желудок пуст, а штаны пропитаны собственной мочой. Из-за тридцати шести часов, которые он просидел в коматозном состоянии в кресле, тихо и неподвижно, ему сначала тяжело двигаться, но при этом он чувствует себя очистившимся после самобичевания, и настолько здравомыслящим, каким он когда-либо был. Он хромая идёт на кухню и находит в шкафу только несколько баночек с персиками. Он открывает одну из них, поедая с волчьим аппетитом, так, что сок течет по его подбородку. Персики ещё никогда не были настолько вкусными. Ему приходит в голову, что он раньше никогда и не ел их. Он идет в ванную и сменяет свою грязную одежду… надевает единственную сменную пару джинсов и единственную сменную рубашку (с надписью AC/DC). Он находит запасные ботинки Dr. Martens и натягивает их.

На обратной стороне двери установлено треснувшее, доходящее до пола зеркало.

Жилистый, растрёпанный, с лицом хорька, мужчина, смотрит на него оттуда. Трещина в зеркале делит пополам его узкое лицо и его солому длинных, непослушных темных волос. Его лицо окаймлено беспорядочно торчащими бородой и усами, его глаза запали и обведены тёмными кругами. Он едва узнает себя.

— Уже неважно, — говорит он зеркалу и выходит из комнаты.

Он находит свой 38-калиберный в гостиной, рядом с последним магазином и последними шестью пулями. Он засовывает пистолет за пояс на спине, а магазин кладет в карман.

Затем он навещает Пенни.

— Ну привет, детка, — говорит он с большой нежностью, входя в прачечную. Узкая комната с линолеумом пахнет смертью. Брайан едва замечает запах. Он подходит к маленькому существу, которое рычит и бормочет на его присутствие, натягивая свои цепи. Она цвета цемента, с глазами похожими на гладкие камешки.

Брайан приседает перед ней и смотрит в ведро. Оно пустое. Он поднимает на неё глаза.

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

Пенни-зомби рычит.

Брайан гладит ее тонкую лодыжку.

— Я пойду и принесу тебе поесть, милая. Я вернусь прежде, чем ты соскучишься, не беспокойся.

Маленькое мёртвое существо поднимает голову и издает стон, похожий на воздух, проходящий через ржавые трубы. Брайан похлопывает её по ноге, подальше от гниющих резцов, а затем поднимается на ноги.

— Увидимся позже, сладкая.

В момент, когда Брайан выскальзывает незамеченным из боковой двери квартиры и направляется на север, шагая сквозь сырой дневной ветер, с опущенной головой и руками в карманах пиджака, он уже может сказать, что жизнь продолжается. Гоночный трэк безмолвен. Несколько горожан пробегают мимо него, с горящими тревогой глазами. Воздух воняет мертвецами. С левой стороны, позади баррикады из автобусов и заготовок, множество ходячих трупов бродит вдоль барьера, шмыгая носом. Впереди, над крематорием клиники поднимается чёрный дым. Брайан ускоряет шаг.