Мария Барышева - Дарители

Ты мой друг.

Почему ты меня не убила?! Ты ведь на самом деле хотела меня пристрелить…

— Нет, — сказала она с неожиданной безадресной досадой, — нет. Только не ты.

Слова прозвучали пугающе в пустой комнате, словно их произнес кто-то чужой. Вита поспешно встала, выключила свет и снова залезла под одеяло. От собственного бессилия ей хотелось выть. Схимник тогда сказал ей, что она совершенно бесполезна… хоть он и имел в виду совсем другое, но она и вправду была совершенно бесполезна. Вот уже несколько месяцев, как она стала совершенно бесполезна — толку от нее было не больше, чем от сгустка дыма, чем от сна, глупого и лживого видения. Бег от химер к химерам — вот и все, что получалось.

В следующие восемь дней ее самочувствие то улучшалось, то ухудшалось, но все же она исправно навещала Наташу, стараясь при этом поменьше смотреть в ее потерянные беспомощные глаза, приносила еду и лекарства и весело болтала, каждый раз с трудом сдерживаясь, чтобы не уйти сразу же, ругая себя в душе и надеясь, что Наташа ничего не замечает. А возвращаясь домой, сидела над письмами, и все чаще на ее губах начала появляться довольная улыбка исследователя, приближающегося к долгожданной разгадке.

На девятый день Вита чувствовала себя вполне неплохо, поэтому перед посещением больницы решила немного прогуляться, а заодно зайти в парикмахерскую, поскольку ее прическа уже давно оставляла желать лучшего.

Но в парикмахерской, пока толстая веселая парикмахерша занималась ее волосами, Вита неожиданно для себя крепко заснула, а проснувшись, снова почувствовала себя совершенно больной. Пока толстуха обметала с ее плеч срезанные волосы, шумно восхищаясь собственной работой, Вита, кое-как разлепив веки, критически посмотрела на себя в зеркало, откуда на нее вместо неряшливо крашеной шатенки снова глянула свежая, коротко стриженая блондинка. Только вот взгляд у блондинки был воспаленным и каким-то пыльным. Вита встала, расплатилась, сделала несколько шагов к выходу, пошатнулась, вернулась обратно и шелестящим несчастным голосом испросила разрешения позвонить. Парикмахерша сжалилась и кивнула на заклеенный изолентой старенький телефон. С трудом попадая дрожащим пальцем в отверстия наборного диска, Вита все же набрала номер и попросила предупредить Чистову из второй палаты, что сегодня к ней прийти не смогут. Старательно выговаривая слова, она тускло разглядывала старый «Фотон» в углу. На антенне висела большая упреждающая записка: «Этот ус не трогать и не шевелить».

Домой Вита шла очень медленно, то и дело останавливаясь, чтобы отдохнуть. Перед глазами все плыло, голову пронзал назойливый, зудящий звук, похожий на жужжание бормашины, горло изнутри распухло и высохло и даже те крошечные порции воздуха, которым удавалось протолкнуться к легким, раздирали его, словно каждая молекула обросла шипами. Мысли начали путаться, и в эту путаницу почему-то упорно лезла дурацкая детская песенка:

Сама того не замечая, Вита постепенно начала бормотать песенку вслух, в такт шагам. Прохожие удивленно оглядывались на девушку в расстегнутом плаще, которая шла, пошатываясь, болтая руками и тускло глядя себе под ноги, и глухо выговаривала: «За рулем… сидел безрукий… а безногий жал… на тормоза… а слепой указывал до… дорогу… а немой… сигналы подавал…» Некоторые осуждающе поджимали губы — девушка, судя по всему, была вдребезги пьяна.

У подъезда Вита остановилась и привалилась к косяку, чтобы отдышаться. Она жадно хватала ртом горячий воздух, в то время, как ее пальцы рылись в раскрытой сумке, отыскивая ключ. Но ключ не находился, под руку все время попадалось что-то другое, и она с трудом сдержалась, чтобы не высыпать содержимое сумки прямо на асфальт. «Где, где?!..» — она судорожно трясла сумку. Добраться до постели и кроме того… кроме того… Вита резко обернулась и воспаленно оглядела двор, но он был пуст, только на скамейке какая-то женщина вычесывала болонку, да двое мальчишек гоняли мяч. «Это уж навечно…» — пробормотала она. Ее пальцы наконец нашарили ключ и торжествующе выдернули из сумки. Вита прижала его ко лбу. Ключ был таким приятно холодным… Она оттолкнула себя от косяка и вошла в подъезд. Цепляясь за перила, Вита кое-как преодолела две лестницы, но на середине третьей перед глазами вдруг все поплыло. Она качнулась, на мгновение отпустив перила. Ее рука тут же метнулась обратно, но перила тем временем куда-то пропали. Вита попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть, куда же они подевались, ее нога соскользнула со ступеньки, и она, потеряв равновесие, полетела спиной вперед. Крик не получился, и Вита только и успела, что зажмуриться в ожидании удара, но в самый последний момент ее неожиданно подхватили чьи-то руки. Сумка брякнула о ступеньки где-то внизу — страшно далеко, как показалось Вите. Сама же она смутно почувствовала, как ее подняли и как ее голова откинулась на чье-то плечо. Открывать глаза не хотелось — лежать так, на руках, с закрытыми глазами было много приятней. Вроде бы за ней никто не шел, значит, она поднималась гораздо дольше, чем ей показалось… может быть, час. Облизнув губы, она пробормотала: