Елена Кипарисова: Прах Феникса

До того момента как сон наконец победил, перед глазами как в замедленной съемке всплывали эти отвратительные картины снова и снова. Воспаленное сознание. Я была рада сну. Глубокому, тягучему и вязкому словно смола, сковавшему меня и убедившему забыться.

Над головой поблескивало ночное небо. Я даже залюбовалась им. Звезды мерцали, складываясь в неповторимые узоры. Жаль, о созвездиях мне известно совсем немного. Нужно было слушать на уроках астрономии. Но стоп. Почему я здесь?

Тело казалось таким слабым, что подниматься совсем не хотелось. Я не чувствовала холода, честно говоря, я ничего не чувствовала. Сон? Мне с трудом удалось повернуть голову в бок. Мир перед глазами расплывался. Конечно, я же без линз. Только расплывчатые очертания, приглушенные темными красками ночи. Скорее всего, это кошмар. Многое говорило в пользу такой версии: плохая видимость, скованность в движениях, царящий вокруг сумрак. Нужно скорее проснуться. Ни о такой ночи я мечтала, поглощая снотворное.

Текли минуты, но ничего не происходило. Постепенно стали возвращаться звуки - шелест и непонятные шорохи. Надо мной гулял ветер, вот только я не чувствовала его на своей коже. Что за черт.

Я глубоко вздохнула и закашлялась. Грудную клетку сдавило словно тисками, отчего каждый глоток воздуха отдавался болью в сердце. Это не правильно. Сны не бывают столь реалистичными. Но разве действительность бывает такой?

Тело все еще казалось чужим. Оно словно онемело и никак не могло вернуться в форму. Я пошевелила рукой. Та послушалась, хоть и напоминала скорее плеть. Сон. Такое бывает, когда чувствительность возвращается постепенно.

Дурацкий сон. Я нашла в себе силы слегка приподняться. На мне было длинное белое платье из шифона, скрывающее тело полностью. Несколько слоев делали юбку невероятно пышной, так, что ноги путались в ней. Наряд вполне мог бы стать свадебным, если бы момент оказался более подходящим.

Кругом было пустынно. Я огляделась по сторонам, стараясь уловить хоть какое-то движение. Ничего. Только ветви деревьев двигались синхронно, словно переплетенные в одно большое полотно. Слишком зловеще.

Я не могла поверить своим глазам. Насколько хватало взгляда, простирались низкие каменные плиты, разбавленные высокими статуями и скупыми крестами. Кладбище. Самый странный сон в моей жизни. Мне никогда не снилось ничего подобного.

По коже пробежал холодок, принесший с собой мелкую дрожь. Память молчала. Голова казалось невероятно тяжелой, а мысли ползали как улитки. Такое бывает после ужасного похмелья, но я не помнила, чтобы пила.

Таблетки. Снотворное. Они вполне могли вызвать галлюцинации, даже такие реалистичные. Кладбище, могилы... Господи, что твориться у меня в голове. После такого всего одна дорога - к психиатру.

Мне с трудом удалось подняться на ноги. Перед глазами все кружилось и пришлось ухватиться за ближайший камень, чтобы вновь не оказаться на земле. Это было сродни тому, как подняться на Эверест. Я тяжело дышала, а боль в груди становилась нестерпимой. Что-то медленно наросло внутри, готовясь разорвать меня.

Я опустила взгляд вниз, увидев, что ступни в белых балетках увязли в рыхлой земле, пачкаясь все сильнее. Края платья уже не были столь девственно-чистыми как раньше. Длинный шлейф лежал под ногами, оплетаясь вокруг огромной змеей.

Только позже мое внимание переключилось на глубокую черную яму рядом. У ее края стоял раскрытый гроб. То, что я в первые минуты приняло за свое ложе, оказалось ничем иным как деревянным гробом! Черт! Я лежала в гробу! К горлу подступила тошнота, а ноги подкосились. Мне пришлось еще сильнее вцепиться в плиту, царапая ее ногтями.

Всего лишь дурной сон... словно мантру повторяла я вновь и вновь, пытаясь убедить себя что этот кошмар мне только сниться. Иного варианта и быть не могло.

Мне никак не удавалось собраться с мыслями. Я схватилась за голову, пытаясь вернуться к реальности, но перед глазами было все тоже мрачное кладбище. Ничего не менялось. Сколько же может продолжаться сон?

Ноги подкосились, и я не смогла удержаться, привалившись плечом к камню. Гладкий отполированный мрамор оказался очень надежным, полностью приняв тяжесть моего тела.

Мне нужно было отдышаться. Я пошевелила пальцами на руке, ногти на которых кто-то аккуратно остриг. Они казались невероятно бледными в лунном свете. Чувствительность к ним так и не вернулась. Мне хотелось кричать от бессилия. Почему все так? Что со мной произошло. Только позже я поняла, что капли, катящиеся по щекам и падающие вниз на темную землю, были моими слезами. Пустыми, бессознательными. Я совсем не любила плакать.