Стивен Кинг - Худей!

«Могу поручиться», — подумал он. Она раньше была у тетки и возвращалась домой. Он знал это, потому что говорил с ней по телефону. Теперь она снова уехала, и что-то в голосе Хейди подсказало ему, что это была ее идея. «Может, она обнаружила, что ты и старина Хьюстон пытались объявить ее отца ненормальным, Хейди? Но так ли это?» Однако, не имело значения Линды нет, вот что важно.

Вилли снова посмотрел на пирог, который лежал на телевизоре в его номере в мотеле Норт-Ист-Харбор. Корочка все еще пульсировала вверх-вниз, как переполненное злобой сердце. Было важно, чтобы его дочь даже близко не подходила к этому лакомству. Этот пирог был слишком опасен.

— Лучше ей оставаться там, пока мы не разрешим все проблемы, — сказал Вилли. На другом конце линии Хейди разразилась громкими рыданиями. Вилли спросил: что не так.

— Ты в порядке?… Ты говоришь так холодно…

— Я подогреюсь, — проговорил он. — Не тревожься.

Настал момент, когда она проглотила свои слезы и попыталась взять себя в руки. Вилли дожидался этого без раздражения, он не ощущал ничего. Тот поток ужаса, который нахлынул на него, когда он понял, что за предмет лежит на сиденье машины, прошел, унеся с собой все сильные эмоции, за исключением неестественного смеха, который напал на него чуть позже.

— В каком состоянии ты сейчас? — спросила она наконец.

— У меня было некоторое улучшение, — проговорил он. — Я поднял вес до 122 фунтов.

Она неожиданно вздохнула.

— Но это же на шесть фунтов меньше, чем когда ты уезжал из дома!

— А также на шесть фунтов больше, чем я весил вчера утром, — проговорил он, едва сдерживаясь.

— Вилли… Я хочу, чтобы ты знал, что мы сумеем разрешить все наши проблемы. В самом деле, мы сможем. Сейчас важно, чтобы ты поправлялся, а потом мы поговорим. Может быть, нам придется с кем-то посоветоваться… что-нибудь вроде брачной консультации, но мы… мы…

«О, боже, она опять собралась закатить истерику», — подумал он и неожиданно поразился своей черствости. А потом Хейди сказала то, что поразило его своей трогательностью. На мгновение ему показалось, что он говорит с той, старой Хейди… и вместе с этим ожили чувства прежнего Вилли Халлека.

— Я брошу курить, если ты захочешь, — сказала она.

Вилли посмотрел на пирог на телевизоре. Корка пирога медленно пульсировала. Вверх-вниз, вверх-вниз. Он вспомнил, каким темным был пирог внутри, когда старый цыган надрезал корочку.

Он подумал о комочках, которые могли быть просто вишнями или, может… несчастьями, человеческими душами, подумал о своей крови, попавшей в пирог, о руке Джинелли. Тепло ушло.

— Лучше не надо, — сказал он. — Если ты бросишь курить, ты растолстеешь.

Потом он лежал в постели, скрестив руки за головой, вглядываясь в темноту. Была четверть первого ночи, но меньше всего ему хотелось спать. Только сейчас начали возвращаться обрывки воспоминаний о времени, которое прошло между тем моментом, когда он обнаружил в машине руку Джинелли и тем, когда поговорил по телефону с женой.

А кроме всего прочего в его комнате кто-то дышал.

«Нет!»

Все время кто-то дышал.

«Нет… это не мое воображение!»

Да, это не воображение Хейди. Что-то вообразив, можно обвинить Хейди, но никак не Вильяма Халлека. Теперь он понял все намного лучше, теперь он знал, что многое, очень многое в его прежней жизни было лишь плодом его воображения. Во многое он верил раньше… А корка пирога шевелилась, словно пленка кожи, покрывающей живую плоть. Даже сейчас Вилли знал, что если дотронется до пирога, то почувствует его тепло. «Дитя ночных цветов», — прошептал он в темноте. Его слова походили на заклинания.

Когда он увидел руку, он просто увидел ее. Когда через секунду он понял, на что смотрит, он закричал и отшатнулся. Его движение заставило качнуться руку сперва в одну, потом в другую сторону. Это выглядело так, будто Вилли спросил у нее: «Как дела?», а она ответила жестом: «Так себе». Два стальных шарика выскользнули из кулака и закатились в щель между сиденьем и спинкой.

Вилли снова вскрикнул, схватился ладонями за отвисшую челюсть, вонзил ногти себе в щеку. Его сердце устроило слабый бунт, и только тогда Вилли понял, что пирог соскальзывает с сиденья, вот-вот он полетит вниз и разобьется о пол машины. Вилли схватил пирог, поправил его. Аритмия в груди успокоилась: он снова мог вздохнуть. И тот холод, который позже услышит Хейди в его голосе, начал наполнять его тело. Джинелли, вероятно, был мертв. Нет, при повторном размышлении можно было выкинуть слово «вероятно». Как он сказал? «Если же она увидит меня раньше, чем я увижу ее, мне больше рубашек менять не придется».