Дэвид Вонг - В финале Джон умрет

— У этих микроскопов будут какие-нибудь приспособления с рентгеновскими лучами.

Эми подняла контейнер.

— Ух! Холодный.

— Он всегда такой, — сказал я. — Контейнер охлаждает свое содержимое двадцать четыре часа в сутки. Как — мы не знаем. Никаких батарей, никакого источника энергии. И он работает уже несколько лет. «Соус» нужно держать в холоде, иначе он, э-э, становится нестабильным.

Таким же нестабильным, как и рой пчел-убийц.

— Ты собираешься снова принять «соус»?

— Не хочу, но, похоже, придется. Это уравняет шансы сторон и выведет нас на одну частоту с противником. Если мы до сих пор живы, то только благодаря «соусу».

Да, кстати: все остальные, кто попробовал его, умерли. Какая ирония.

— Когда я нашел эту бутылочку, она была пустой, как и моя.

Я открыл контейнер и вытряс оттуда содержимое — две капсулы, черные, словно лакрица.

— Наверное, тебе хотелось бы узнать, откуда взялись эти бутылочки. Мы сами все время думаем об этом. Похоже, эта штука появляется, когда захочет.

— Ты не позволишь мне это принять? — спросила Эми.

— Такого я даже злейшему врагу не пожелаю. Но тебе и не придется это делать — иначе здесь были бы три капсулы.

— Нужно съесть их, пока на нас не напали, — сказал Джон.

Так мы и сделали. И стали ждать.

— Как вы поймете, что эта штука подействовала? — спросила Эми.

— Ну, начинаешь замечать разное. Сложно объяснить. Как будто сквозь помехи пробивается радиосигнал.

В этот момент в моей голове вспыхнула мысль — яркая, словно падающая звезда: рестлинг — это настоящая борьба, он реален , но не в том смысле, что мы понимаем под словом «реальность»; нет, рестлинг более реален, чем сама реальность. Затем я вычислил число «пи» до четырех тысяч знаков после запятой и понял, что идеальная окружность покажется нам прямой линией. Я посмотрел на серебряную таблетницу и понял, что ей более четырех тысяч лет. Или меньше четырех секунд.

— Если совершить кругосветное путешествие, то твоя шляпа пройдет на тридцать один фут больше, чем твои ботинки. Ты знал об этом? — спросил я у Джона.

— Нет, Дейв, не знал. Прежде чем заняться бомбой, я должен побрить половину собаки.

Я кивнул. Джон встал, позвал Молли и погнал ее в ванную. Я подумал о том, когда же подействует «соевый соус».

Чтобы убить время, я пошел в комнату, где стояла стиральная машина, открыл шкаф и шарил в нем до тех пор, пока не нашел водяной пистолет. Это была современная модель — огромный зеленый пистолет с надписью «Большой фонтан» на боку. К нему прилагался бак на два галлона с крючками, чтобы подвешивать его на пояс. В рекламном ролике говорилось, что такой пистолет стреляет струей в четверть дюйма шириной на расстояние в пятьдесят футов, и, в общем, это правда. Пистолет был липким: прошлым летом Джон налил в него пиво.

Пошарив еще, я вытащил рулон изоленты и длинную одноразовую зажигалку, какими зажигают гриль. Потом достал три бутылки химикатов для горючего, сгреб вещи в охапку, вернулся в комнату и вывалил все на стол.

— Будешь делать огнемет? — спросила Эми.

— Надо подготовиться. Кто знает, что нас там ждет — может, сам дьявол.

— Дэвид, какая польза от этой штуки?

— Ты что, не слышишь меня? Я же сказал, это огнемет.

Ох уж эти девчонки.

— Но если это какая-то тварь из преисподней, зачем тебе?..

Эми остановилась и, похоже, решила эту тему не развивать.

— А что возьму я? — спросила она. — Когда мы отправляемся? У меня будет оружие или что-нибудь в этом роде?

— Ты что, забыла про сурка?

Я занялся водяным пистолетом. Из ванной послышалось шуршание и собачий рык. За этими звуками слышалось гудение моей машинки для подстригания бороды.

Эми положила свою руку на мою. Вторая рука на столе; пальцы сжаты в кулак.

— Жила-была овца, — сказала девушка. — В Шотландии, кажется. Как тебе известно, овец стригут, чтобы получить шерсть, а эта сбежала с фермы и семь лет жила на воле, пока ее не нашли в какой-то пещере. Никто овцу не стриг, так что шерсть у нее невероятно отросла — не овца, а ходячая прическа «афро». Животное вернули на ферму, и оно стала одним из многих, но до самой смерти овца помнила, что когда-то жила на свободе. И никто не мог отобрать у нее эти воспоминания. Понимаешь? Я, как и ты, хочу увидеть эту тварь. Мы — как та овца; идем на риск для того, чтобы знать, что мы сделали все возможное.

— Поверь, я тебя понимаю. Далеко не каждый может выдумать настолько бредовую историю. Знаешь, у овец шерсть так сильно не растет.