Тим Каррэн: Червь

Червь — боже, потому что это был червь, и уж точно не змея — продолжал атаковать дверь с максимальным упорством. Дверь представляла собой дешевую филенку. На вид может и ничего, но прочности никакой. Сломать ничего не стоит. Щепки и кусочки краски летели в воздух.

Тварь прогрызла еще одну дыру.

Тони был рад, что успел справить нужду, иначе бы он уже лишился ног.

Думай! Думай! Думай! Ведь можно же что-то сделать!

Но он понимал, что здесь без вариантов. Что-то сделать это значит перестать держать дверь, и как только он ее отпустит, мистер Червь проделает у него в заднице новую дыру. В прямом смысле.

Стиви затявкал еще громче.

Дверь буквально разваливалась на части.

Тони был напуган до смерти.

Появилась еще одна дыра, на этот раз напротив его щиколотки. Он увидел, как в нее втиснулась луковицеобразная морда червя. Лента черной слизи свисала из пасти, как слюна.

Потом морда исчезла.

Атаки на дверь прекратились.

Тони прислушался.

Он услышал отвратительное шебуршание, которое, похоже, издавал скользящий по кафелю червь. Потом раздался всплеск, и Тони понадеялся было, что тварь вернулась в трубу. Но та вела себя при атаке настолько агрессивно, что предположение казалось смехотворным. Подобные твари просто так не сдаются.

В ванной стало тихо.

Раздавалось лишь капанье воды.

Даже Стиви перестал тявкать.

Унитазная вода протекла под дверь, и теперь Тони стоял в холодной, зловонной луже. Он ждал. Минуту, две, три. Постепенно он ослабил давление на дверь. Он ждал, что червь снова ударит, но этого не произошло.

В ванной стояла абсолютная тишина.

Он посмотрел на Стиви. Маленькая шавка стояла, наклонив голову, с выражением, вызывавшим у Чарис невероятное умиление. Но Тони знал, что Стиви лишь пытается изображать милашку. Подобное выражение у псов обычно означает «Какого хрена?» Так было и так будет всегда, не смотря на желание Чарис думать иначе.

С бешено колотящимся сердцем, Тони отодвинулся от двери.

Черт, да по ней словно молотками дубасили. Огромными, гребаными молотками. Трудно было поверить, что один — хоть и большой и жуткий — червь мог причинить такой ущерб. Черви — мягкотелые существа и, похоже, кому-то нужно об этом напомнить.

В ванной по-прежнему было тихо.

Стиви поднял на него морду, с тем же самым выражением, и Тони передразнил его. В самом деле, какого хрена? Он почувствовал странную солидарность с этой шавкой. Они всегда активно презирали друг друга, но сейчас что-то изменилось. Общее отчаяние и страх объединили их. Разве Чарис не удивится и не станет ревновать, когда Стиви начнет водить с ним дружбу?

Тони присел возле пса и потрепал его за шерсть.

— Дай бог, чтобы эта тварь ушла, — прошептал он. — В любом случае, нам лучше убираться отсюда, пока она не вернулась.

Поэтому нужен план. На любой план требует действия, а действие означает движение, то есть ему придется повернуться к двери спиной, а ему совсем не нравилась эта идея. Но в ванной было тихо, и он не очень-то верил, что червь сумел бы так затаиться.

Он медленно поднялся на ноги, сморщив нос от жуткого смрада, идущего из ванной. Он не мог понять, что это. Какой-то странный, сырой запах дерьма, мочи, грибной трухи и червивой гнили. Ужасная вонь.

— Будь начеку, Стиви. Услышишь что-нибудь, лай громче.

Он был уверен, что разговаривает сам с собой, но, пятясь в коридор, увидел, что Стиви по-прежнему сидит у двери и сверлит ее холодным, решительным взглядом. Тони вбежал в спальню и стянул с себя мокрые носки. Снял «треники», натянул какие-то джины, накинул толстовку и надел сухие носки. Так-то лучше. Вытащил из шкафа рюкзак. Набил его бутилированной водой и едой. Хватит продержаться, пока они не выберутся из города.

Когда вернулся к двери ванной, Стиви по-прежнему стоял на посту.

Тони натянул резиновые боты, и вытащил из шкафа биту для софтбола. Может, это не лучшее оружие, но она из твердой древесины и сможет легко крушить черепа, ну и червей, наверное.

— Окей, Стиви, — сказал он. — Я хочу посмотреть. Вдруг тварь ушла, но я должен знать наверняка.

Стиви одарил его знакомым взглядом. Что? Хочешь, чтобы червь сожрал тебя?

Тони подошел к двери, и, не колеблясь, открыл ее, живот словно пронзила белая стрела страха.

Ничего.

В ванной творился полный бардак, но червя видно не было. В ванне ничего. И в раковине ничего. От унитаза почти ничего не осталось, кроме основания, которое было крепко привинчено к полу, и черной, уродливой трубы слива.