Дмитрий Герасимов - Крест в круге

Сразу после Нового года в смене Зевковича произошли кадровые изменения.

Все началось со скандальной, потрясшей всех истории, случившейся с «вечным сутенером» Касатоновым.

Отличительной чертой середины 90-х была повсеместная, обязательно-принудительная «опека», навязываемая бандитами коммерсантам любых мастей. «Националь» не был исключением. То обстоятельство, что отель считался государственным, не избавляло его руководство от необходимости «платить дань» своим угрюмым «опекунам».

Раз в месяц целлофановый пакет с деньгами директор отеля передавал начальнику службы безопасности. Тот оставлял его кому-нибудь из сотрудников дежурной смены. Ночью, всегда в разное время, к центральному входу подкатывал тяжелый серый «Мерседес 140/600». Из машины вываливалось существо весом в полтора центнера, забирало посылку у того, кто дежурил на «одиннадцатом» посту, и спешно ретировалось.

В смене Зевковича ночным «одиннадцатым» всегда был Касатонов.

Январский пакет был тяжелее обычного. В нем лежали деньги сразу за два месяца.

Собираясь домой, Груздев оставил эту «ценную бандероль» заступившему в ночь Зевковичу. Тот через пару часов передал ее Касатонову.

В половине второго распахнулась тяжелая дверь центрального входа. Здоровенный неуклюжий детина задержался, чтобы почистить обувь. Он сунул башмак под щетинистые валики громоздкого аппарата, стоящего в тамбуре, и, нажав кнопку, некоторое время любовался его урчащей работой. Потом он поменял ногу и опять застыл в терпеливом ожидании. Касатонов наблюдал за чистоплотным гостем, стоя у лифтов, и смутное беспокойство стало овладевать его сердцем.

Наконец пузатый бритоголовый детина оторвался от аппарата и неспешно направился вверх по ступенькам центрального «пятачка». Касатонов убеждал себя, что этот бугай пройдет мимо, что он появился только для того, чтобы опрокинуть стаканчик в «Александровском» баре и, может быть, даже прихватить с собой одну из девиц. Он мысленно убеждал страшного гостя, что полвторого ночи – самое правильное время для того, чтобы развлечься. Но гость так не считал. Он неторопливо подошел к Касатонову и воззрился на него в угрюмом, молчаливом ожидании.

– Что? – на всякий случай спросил тот, почему-то задрожав всем телом.

– Пакет давай, – коротко ответил детина. – Я от Анзора.

Касатонов почувствовал, что люстры вдруг потускнели над его головой, а мраморный пол поплыл куда-то вниз, как в зоне турбулентности. У него мигом пересохло во рту, а на лбу выступила испарина.

– А… я… уже отдал… – прохрипел он, понимая, что сейчас пол под ним окончательно расколется надвое и просыплется каменной крошкой в преисподнюю.

– Как ты сказал? – переспросил детина, не мигая.

– Я… уже отдал… пакет, – обреченно повторил Касатонов и, покачнувшись, ткнулся плечом в стену.

– Кому? – просто поинтересовался гость.

– Вам…

– Мне? – В глазах детины мелькнуло насмешливо-кровожадное удивление.

– Не вам… Другому… Тому, кто приходил от Анзора.

Бритоголовый секунду помедлил, словно что-то соображая, а потом без церемоний сгреб рубашку с галстуком на груди бывшего хоккеиста в кулак и потащил его в операторскую.

– Он подошел, говорит, мол, я от Анзора… – в седьмой раз сбивчиво рассказывал Касатонов. – Мол, давай скорее пакет… Я еще спросил, мол, точно от Анзора? А он говорит, мол, хочешь – позвони ему…

– У вас все такие уроды? – поинтересовался детина у Груздева, кивая на потного и мятого бывшего спортсмена.

– Да в первый раз такое, Беслан, ты же знаешь… – начал оправдываться начальник службы безопасности. – Сейчас все выясним, не волнуйся…

– А мне чего волноваться? – усмехнулся Беслан. – Это директору вашему надо волноваться. По понятиям, он ведь не заплатил Анзору.

– Не горячись, брат, – уговаривал Груздев. – Сейчас разглядим этого гада-самозванца на мониторе. Жора, прокрути запись камеры центрального входа.

– Бесполезно, – покачал головой Зевкович. – Вы же знаете, пакет передается обычно в «мертвой зоне», у стойки с газетами, там, где камера не видит…