Олег Рой - Старьевщица

Но оказалось — можно. Особенно в его нынешнем положении. Он мог бы и вовсе не включать телевизор, работающий теперь только от домовой антенны. Какое ему дело до новостей мировой политики и бизнеса, если он окончательно и бесповоротно выпал из обоймы? Его это все теперь не касается. А общение… Общение, как выяснилось, тоже является привилегией тех, кто на плаву. Телефон у них постоянно занят, они ведут переговоры и болтают с друзьями, назначают деловые встречи и свидания женщинам, они все время востребованы, нужны и срочно необходимы… Но тот, кто лишился всего, вместе с делом жизни и состоянием теряет и круг общения. Партнерам он больше неинтересен, а число друзей, приятелей и знакомых, которых раньше было видимо-невидимо, начинает удивительным образом сокращаться. Одни пропадают мгновенно, другие появятся несколько раз, скажут пару бессмысленных малоутешительных фраз — и тоже исчезнут, теперь надолго. Андрей и не помнил, когда ему последний раз звонил кто-то, кроме Даши. Дашка оставалась единственным в мире существом, кому еще было до него дело. Возможно, таким человеком могла бы быть мама — но прошло уже много лет с тех пор, как ее не стало…

Мысли о маме отчего-то привели с собой другие, весьма необычные, и вызвали в сознании образ странной женщины в баре. Сейчас, проснувшись с больной головой, Андрей так и не мог понять, существовала ли вчерашняя незнакомка в реальности или всего лишь ему приснилась. И этот нелепый разговор, во время которого она называла себя Старьевщицей и сообщила, что якобы покупает воспоминания… Нет, конечно, все это ерунда полнейшая! Такого никак не могло быть. Точно сон. Или, того хуже, алкогольный бред. Неужели он допился до «белочки»? Только этого не хватало! Хотя, может, и черт с ним, теперь все равно… Однако зеленая сотенная купюра в зажиме — откуда она? Купюра-то ведь была!.. Сто евро, он прекрасно помнит… Но такого не может быть, он давно не держал в руках евро, только рубли и то все реже. Или все-таки не было никакой купюры, и женщина, покупающая воспоминания, ему приснилась, почудилась в алкогольном угаре?

Сильно мучила жажда, и Андрей заставил себя подняться. Прошел на кухню, налил в стакан воды из-под крана, опустошил его, потом по привычке заглянул в холодильник, где еще оставалось кое-что из продуктов, привезенных в выходные Дашей, — сыр, кусок колбасы, три яйца, полбатона, что-то такое непонятное в баночке… Но есть не хотелось, и он захлопнул холодильник и открыл дверцу кухонного шкафа. На глаза тут же попался пакет молотого кофе, но сейчас Андрей даже не вспомнил о том, что еще вчера не мыслил себе и дня без этого напитка. Сегодня утром одна мысль о кофе показалась ему неприятной чуть не до тошноты. Он с отвращением задвинул пакет поглубже и, покопавшись в шкафу, достал другой, где, к счастью, еще оставалось немного чая. Заварил покрепче и выпил, тоже, впрочем, без особого удовольствия: несладкий чай он не любил, а сахар в доме давно кончился.

И потянулся день, долгий, пустой, бессмысленный, похожий на все предыдущие, как похожи одна на другую капли серого осеннего дождя. Выходить на улицу не хотелось, да и незачем, что там делать? Но и дома придумать себе подходящее занятие тоже оказалось нелегко. Несколько часов он просидел перед телевизором, машинально переключая немногочисленные центральные каналы, потом соорудил себе из имеющихся продуктов жалкое подобие обеда и равнодушно съел, не чувствуя вкуса. Затем, исключительно от скуки, принял душ, разбавив водой остатки геля во флаконе. Интересно, а горячую воду у нас в стране могут отключить за неуплату? Электричество, говорят, злостным должникам обрубают, что-то такое он слышал… Наверно, и воду могут отключить.

Вечером, после программы «Время», Андрей некоторое время размышлял — завалиться ли ему спать или снова отправиться в бар. И после недолгих колебаний выбрал второе. Пришел, как обычно, пешком, сел за любимый столик. Сегодня работал уже другой бармен, Руслан, и спросить о странной женщине было не у кого. А во всем остальном со вчерашнего дня обстановка в баре не изменилась. Тот же пустой зал, та же недовольная гримаса бармена, наливающего виски неплатежеспособному посетителю. И та же пустота в душе у этого посетителя…

Сидя на привычном месте у окна, Андрей сосредоточенно пил виски — медленно, небольшими глотками. Он хотел растянуть порцию как можно дольше, — и от нечего делать думал о своей жизни, вспоминал ее во всех подробностях и деталях, словно в который раз пытаясь отыскать в прошлом ответ на вопрос, отчего судьба обошлась с ним так жестоко и несправедливо.