Александр Подольский - Твари из Нижнего города

Проститутка очнулась. В заплаканных глазах отражался страх, на запястьях под веревкой проступили кровоподтеки.

— Ну что, надумала говорить?

Она послушно закивала, и я вынул кляп.

— Мне нужен великан. Уродец из рыбаков, одноглазый. И у меня мало времени, так что советую переходить сразу к делу.

— Если ты думаешь, что я работаю одна, — процедила назвавшаяся Евой шлюха, — то ты конченый. Ты за это ответишь!

Наряд проститутки ей подходил: молодое горячее тело в нижнем белье пряталось под коротким плащом, который едва прикрывал шикарную задницу. Стройные ноги в чулках, высокие каблуки, чернильные волосы до плеч — для местных уродов слишком хороша. К животу присосалась татуировка в виде осьминога. Верхние щупальца поддерживали крепкие груди, а нижние переплетались друг с другом и заползали под ткань шелковых трусиков. В пупке, который выступал глазом подводного чудища, красовалось серебряное кольцо. Назвать Еву красавицей мешали только синяки на ребрах да исколотые до черноты вены.

— Меня ищут люди куда серьезнее твоих дружков. Это раз. Я знаю, что несколько дней назад ты с ним виделась. Это два. И если ты не заговоришь, я тебя убью. Это три.

Если у меня с такой легкостью забрали самое дорогое, почему я должен ограничиваться в средствах? Анну разорвали белым днем в одном из переулков Верхнего города. Просто так, ради забавы. Через полгода после нашей свадьбы. Оказавшийся рядом полицейский ничего поделать не смог — ему выжгли глаза какой-то кислотой. В последние месяцы это превратилось в странный ритуал, на улицах все чаще встречались люди с ожогами вместо глаз, но шумиху никто не поднимал, будто так и надо. Что еще удивительней — калеки и не ждали помощи от законников и даже в больницу не обращались, привыкая к жизни в вечной темноте. Настолько силен был страх. Похоже, чешуйчатые так отвечали на появление молодежных банд, которые отлавливали рыбаков и избивали до полусмерти, запрещая показываться в Верхнем городе. Как бы правительство ни старалось сохранить нейтралитет между людьми и любителями глубины, столкновения случались почти каждый день.

— Значит, не хочешь по-хорошему? Я в любом случае вытащу из тебя правду, уж поверь.

Тогда полиция вздернула пару полубезумных рыбаков и закрыла дело. Однако мне этого было мало. Я наведался к пострадавшему. Полицейский, совсем еще мальчишка, явно недоговаривал. Трясущееся от ужаса тельце выдавало новоиспеченного калеку с потрохами. Боялся он не только и не столько меня, сколько того, о ком не смел говорить. Но я всегда был мастером переговоров. Крича от боли, полицейский выложил все. Анну убил здоровенный рыбак, больше любого из местных, больше многих людей, и вместо правого глаза на лице ублюдка была отпечатана паутина шрамов. А еще слепец расслышал последние слова Анны: «Только не ты». С тех пор эта фраза поселилась в моей голове. Неужели Анна знала убийцу? Откуда?

Спустившись к хозяйке, я взял у нее граммофон и пару пластинок. Музыка и слова на чужом языке наполнили комнату, зазвенели под потолком, отражаясь от оконных стекол. Нашарив в карманах плаща Евы губную помаду, я расчертил ее тело короткими алыми линиями.

— Это для удобства. Чтобы ничего не забыть. Потому что теперь я собираюсь по всем этим черточкам пройтись ножом.

Смелости в ней поубавилось.

— Не надо, пожалуйста.

Я достал нож и сделал первый надрез. Ева взвыла, будто передразнивая певичку из граммофона.

— Говори. Мне нужен Циклоп.

— Сука, ты скоро сдохнешь! Сдохнешь! Тут и останешься!

Скучно, раз за разом одни и те же угрозы. Когда я выковырял кольцо из ее пупка, Ева закричала, что ничего не знает. Уже прогресс. Но она врала. В Верхнем городе одноглазого не было. Я облазил все излюбленные места сборищ рыбаков, посетил передвижные цирки уродцев, сходил в глубоководный театр в Центральном парке. Ничего. С помощью немалых денег достучался до чешуйчатых из держателей власти, ведь теперь эти твари заседали почти в каждой структуре. Дружба народов, мать их за щупальце. Но ни рыбаки, ни полукровки толком не помогли. Они узнали одноглазого и даже вспомнили имя — Циклоп, только вот в Верхнем городе его никто не видел. Тогда я завел целую сеть информаторов в Нижнем городе, чью работу оплачивали влиятельные и очень азартные люди. Правда, догадались они об этом только вчера, до того мошенничество за карточным столом проходило как по маслу. Беда в том, что и в Нижнем городе Циклопа не было. Он просто исчез, будто знал, что за ним открыли охоту. Два месяца тишины и впустую потраченных денег сменились вереницей долгожданных весточек: Циклоп вновь мелькает среди полуразваленных построек Нижнего города. И как бы я ни тянул с визитом в эту загаженную помойку, как бы ни пытался отмахнуться от детской боязни рыбьих лиц, время пришло. В Верхнем городе меня с остатками денег искала каждая собака, а в Нижнем ждал своего часа убийца. Все-таки жажда мести способна перебороть любой страх.