Игорь Денисов - Судья

Незнакомец стоял твердо и неподвижно.

— Ты еще кто такой? — спросил Нестеров.

Незнакомец молча смотрел на него.

На лице дяди появилось выражение испуганной злости. Он фальшиво-небрежным тоном спросил:

— Давно здесь стоишь?

Странный человек не ответил. Инна тоже не заметила, как он здесь появился. Но почему-то ее не отпускало чувство, что незнакомец появился на просеке сразу, как только она позвала на помощь. Причем появился ниоткуда. И с его появлением ей стало холодно.

— Парень, — Нестеров облизнул губы. — Лучше тебе уйти.

Человек в черном склонил голову набок, словно прислушиваясь к безмолвным голосам, и негромко сказал:

— Что ты говоришь? Убить их? — и сам себе ответил, более низким и грубым голосом: — Неважно. Устрой им Айлатан.

Инна похолодела. Именно так он и сказал. АйлАтан, с ударением на второй слог.

— Что вам нужно? — закричала она. — Уходите! Оставьте нас в покое! Вы сумасшедший!

Незнакомец выпрямился, и, хотя лица его девушка по-прежнему не видела, готова была поклясться, что под тенью капюшона его губы скривились в зловещей усмешке.

Он сунул руку под плащ и достал деревянный судейский молоток, вдвое больше обычных молотков, которыми пользуются на судебных заседаниях.

— Дядя! — закричала Инна. — Убери его!

Вадим Нестеров подошел к незнакомцу и попытался нанести сокрушительный удар кулаком. Незнакомец небрежно, изящно и, как показалось Инне, величественно скользнул в сторону. Дядя промахнулся и, потеряв равновесие, упал лицом вниз. Тут же попытался подняться. Незнакомец подскочил к нему и ударил молотком по затылку. Раздался хрустящий стук. Ноги дяди подогнулись, он со слабым стоном повалился на живот, Пальцы его, сжимаясь и разжимаясь, судорожно царапали песок. Из уха потекла тонкая струйка крови.

Внутренний голос кричал Инне, что нужно бежать. Но она застыла на месте, не в силах пошевелиться, и смотрела на распростертого дядю.

Он снова слабо застонал, и поднял голову. Лицо его заливала кровь, в рот набился песок. Дядя протянул к Инне дрожащую руку, и попытался что-то сказать, но из его горла вырвался только невнятный сдавленный звук.

Человек в черном плаще поставил ногу на распростертое тело. С молотка на макушку дяди капала кровь.

— Ты позвала меня, — сказал он. — Ты должна решить его судьбу. Убить его или оставить в живых?

Инна с ужасом посмотрела на незнакомца.

— Если я уйду, — продолжал незнакомец. — Он встанет на ноги. Снова будет тебя унижать. До конца жизни. Сама ты никогда от него не освободишься.

Инна, прикусив губу, затрясла головой.

— Нет… прошу. Я не могу решать такие…

— Думай быстрее, — нетерпеливо сказал незнакомец. Склонив голову, брезгливо оглядел Нестерова. — Еще минута — и я уйду. Твой единственный шанс избавиться от этой мрази.

Инна с ужасом ощущала, что таинственная и холодная воля незнакомца заставляет ее делать то, что он велит.

Дядя смотрел на нее, и лицо его искажала боль, а в глазах застыли страх и мольба.

Но из глубин памяти всплыло другое лицо. Похотливое лицо сопящей пьяной свиньи. Таким он пришел в спальню одиннадцатилетней девочки.

Его кислое, вонючее дыхание…

Грубые, жадные руки, рвущие на ней белье…

Боль, слезы, унижение…

Инна подняла блестящие от слез глаза.

Темнота под капюшоном холодно и, как казалось, со скрытым весельем, смотрела на нее.

— Да, — прошептала Инна, почти не слыша себя. — Избавь меня от него.

Она закрыла глаза и села на песок, прижавшись затылком к борту машины.

Душа девушки словно опустела.

С закрытыми глазами она слушала мерзкие звуки ударов молотка и хруст ломающихся костей. Дядя несколько раз слабо вскрикнул, потом захрипел.

А после уже не издавал никаких звуков.

Шатаясь, Инна поднялась на одеревеневшие ноги.

Реальность, чудом спасшая ей жизнь, врывалась в сознание резкими яркими картинками.

Птицы на деревьях. Чистое небо. Две машины с распахнутыми дверцами.

Незнакомец исчез. После того, как дядины крики стихли, наступила тишина. Инна несколько минут просидела, закрыв глаза, но звука удаляющихся шагов так и не услышала.

Девушка упала на колени.

На четвереньках поползла к мертвецу.

— Дядя, — прошептала она. — Дядя, вставай, стыдно же.

Тело окаменело, налилось мертвой тяжестью. Инна со стоном перевернула его.

В бессмысленном отупении животного девушка разглядывала изуродованное лицо Нестерова. Можно сказать, что лица не было — кровавая каша с осколками костей.