Игорь Денисов - Судья

— Боже… Ты так это сказал. Я сейчас почувствовала. Меня нет. Просто нет.

Она спрятала лицо в ладонях, и тихонько заплакала. Павел покосился в сторону окна. Солнечное пятно исчезло.

— Получилось! — откинув одеяло, он подбежал к окну. Раздвинул занавески. В комнату хлынул солнечный свет. — Инна, получилось! Что-то меняется. Инна?

Павел обернулся. Постель пуста.

— Инна! — закричал он.

— Ее здесь нет, — донесся бесцветный голос из угла.

Павел обернулся.

Юра стоял в углу, в той самой одежде, в которой погиб под колесами. Голубые джинсы и белая футболка в пятнах крови.

— Где она?

— Нигде, — мертвый сын печально и сурово смотрел на отца. — Иди, найди ее! Скорее!

Спальня исчезла, на миг Павел вновь оказался в своем теле, ощутил бесчувственный поцелуй мертвой возлюбленной. Острая боль в колене сменилась тупой, пульсирующей.

Глухая подворотня, выходящая на красную кирпичную стену. Воняющие отбросами мусорные баки. Дети лет восьми-десяти стоят кругом, лица злые. В круге — пятилетняя золотоволосая девочка в зеленом кружевном платьице, прижимает к груди куклу Барби. Под левым глазом синяк.

— Отстаньте! Что вам от меня нужно? — со слезами на глазах спрашивает девочка.

Крупный мальчик с нахальным лицом сплевывает себе под ноги.

— Мы тебя предупреждали, чтобы ты здесь не шастала? Это наш район! Здесь не место для принцессы, — его голос сочился злым сарказмом. Мальчик, как и его друзья, был бедно одет. Глаза дико сверкали.

Что вы делаете, закричал Павел, который стоял у стены, наблюдая происходящее. Его никто не услышал. Он хотел вмешаться, но не мог даже пошевелиться.

Пятилетняя Инна затравленно огляделась, крепче прижимая к груди куклу.

— Я буду ходить где хочу.

Мальчик усмехнулся.

— Хочешь с нами дружить? Ты нам не ровня. Эй, ребята, знаете, кто она? Выкидыш.

— Я не выкидыш! — закричала Инна.

— Выкидыш, выкидыш! — закричали дети, злобно хохоча. — Непорочное зачатие!

Они сомкнули круг и начали толкать Инну от одного к другому. Девочка уронила куклу в грязь. Закрыла личико ладошками.

— Внематочная! — орали маленькие чудовища — будущие мужья, жены, отцы и матери, адвокаты и врачи.

— Я не внематочная! — слабый крик девочки тонул в злобном гомоне. — Мои мама и папа умерли!

Наступила тишина. Дети на миг растерялись. Даже на лице заводилы появилось сомнение.

— Э, да чего с ней базарить! — тощий мальчуган с заячьей губой вынул изо рта дымящуюся сигарету. Подобрал испачканную в грязи куклу Инны.

— Эй, Аборт, смотри, че мы с тобой сделаем!

Он задрал на кукле платьице, спустил трусики и сигаретой прожег кукле дыру между ног. Инна с возмущенным криком бросилась спасать куклу, но путь ей преградила некрасивая девочка в брючках и рубашке, очевидно, с плеча старшего брата. Оскалив плохие зубы, отвесила Инне пощечину. Та отступила к стене, прижимая ладошку к пылающей щеке. На детском личике застыло выражение угрюмой злобы, которое, Павел знал, определит всю ее дальнейшую жизнь.

Выходка с куклой привела детей в неописуемый восторг.

— Молодец, Леха, — заводила хлопнул мальчика с заячьей губой по плечу. В глазах уродца появилось выражение собачьей преданности.

— Эй, а давайте с ней то же самое сделаем!

Инна отбивалась, злобно шипя. Кто-то схватил ее за плечо. Инна вцепилась в руку зубами. Нападавший, крича, нанес ей несколько ударов кулаком по лицу.

Инну прижали к стене.

Заводила держал ее, Заячья Губа поднес к ее лицу сигарету.

— Какие красивые глазки, — прошепелявил он со змеиной улыбкой. — Щас к-а-а-к ткну сигаретиной.

Инна, пронзительно крича, бессильно забилась в державших ее руках. Мучители расхохотались.

— Ткни, ткни ей в глаз! — кричали девочки.

— Давайте ее разденем! Пусть ходит голая, ха-ха!

Высокий мальчик снова усмехнулся. Сунул Руку Инне под платьице.

— Так, че тут у нас…

— Прекратите! — закричал Павел, отделяясь от стены. Дети повернули головы, с испугом глядя на взрослого. Инна, воспользовавшись моментом, оттолкнула державших ее, подобрала куклу и убежала.

— Э, дядя, мы ниче… — начал заводила.

— Убирайтесь! По домам! Быстро!

Они с неохотой начали разбредаться. Заячья Губа, незаметно отбросив сигарету, прошел мимо Павла. Руки в карманах. Лица изменились — в мгновение ока злобные маленькие гоблины обратились невинными ангелочками.

Павел огляделся. Инна. Негодная девчонка! Куда она убежала?

Он взглянул на красную кирпичную стену. Стена побурела, приобрела грязный серый оттенок. Кирпич на глазах превратился в крошку. Стена осыпалась.