Рэйчел Кейн - Горькая кровь

Она не ответила. Мирнин ждал, затем кивнул, как если бы он ждал от неё именно это.

— Понимаю, — сказал он, голос его стал неожиданно нежным. — Я отлично знаю, как себя чувствует тот, кто находится под таким контролем, моя дорогая. Все будет хорошо.

— Как? — спросила Ханна. Ее голос звучал равнодушно, но Клэр услышала в нем что-то новое: боль.

Он пожал плечами.

— Идей нет, — сказал он. — Но я совершенно уверен, что это распространяется даже сейчас.

На последних словах он сделал особый акцент, которые помогли Клэр понять, что сделав выпад вперед и полностью завладев вниманием Ханны, он оставил Амелию частично закрытой. Шейн был ближе всего к павшим вампирам. Клэр отчаянно махнула рукой в сторону деревянной стрелы в ее сердце, и Шейн не колебался. Он вытащил ее — но не полностью. Как раз достаточно, подумала Клэр, чтобы извлечь ее из сердца.

Амелия не двигалась. На данный момент она, вероятно, не могла.

Тем не менее, если он все сделал правильно, то она сможет, когда будет готова.

Площадь Основателя была заполнена как торговый центр на Рождество. Большие жаровни, окружающие центр Площади, были освещены, придавая ночи варварскую роскошь; вампиры собирались, некоторые с сонными и сбитыми с толку взглядами, некоторые взволнованные, некоторые обеспокоенные. Также были и люди — группа столпилась по близости. Клэр узнала некоторых из них, в том числе нового мэра, Флору Рэмос, и — невероятно — бабушку Дэй. Одна из них громко жаловалась. Это была Моника Моррелл. Она, конечно, не была вытащена из постели, как остальные; она была одета как на праздник… Ну, это не могло быть правдой. Клэр не была уверена, что она не спала в платьях.

Мирнин откинулся на прутья и скрестил руки на груди, глядя на Шейна.

— Молодец, — сказал он вполголоса. — Умный мальчик, вытащил ее не полностью. Забираю назад по крайней мере одну плохую вещь, которую когда-либо говорил о тебе.

— Что происходит? — спросила Клэр.

— Наоми готовится объявить своё превосходство, — сказал он. — Её коронуют, а затем она прольёт кровь.

— Нашу, — сказал Шейн.

— О нет, нисколько. Это очень старый обычай, даже Бишоп уважал его. Она убьет самых влиятельных жителей Морганвилля… Семьи Основателя, важных бизнес-лидеров, политиков… Полагаю, Моника представляет свою семью; к сожалению, воспоминания о них.

— Речь идет о чем-то большем, чем церемония, — сказал Шейн. — Большинство из тех парней находятся в совете Капитана Откровенного. Я видел их. И бабушка Дэй связана с Ханной.

— Правда? — Мирнин поднял брови. — Интересно. Она соблюдает старые традиции и обеспечивает себе долгое выживание. Мастерски. Достойна своего отца в его лучшие времена.

— Может, ты не будешь так сильно восхищаться нашим злейшим врагом, а сосредоточишься на том, как нам выбраться отсюда? — спросила Клэр. — Потому что я уверена, что мы все умрём.

— О, да. Но ты и я — просто сопутствующий ущерб; костёр для Амелии. И я вижу, они сделали улучшения. Видишь решетки под нами? Природный газ. Это очень экономично, не то что в старые времена со всякими дровами…

— Мирнин!

Он внезапно стал очень спокойным и разумным.

— Следы от укусов, — сказал он. — У Майкла есть один на шее. Как и у Ханны Мосес. Сделанные, по сути, не Оливером. Очень характерное расположение укуса. Такие отметины сделаны тонким ртом, таким, как скажем — он указал пальцем, и Клэр проследила линию до Наоми, которая стояла, облаченная в серебро и белое, на расстоянии в несколько футов. — Видишь, у неё есть дар. Не каждый вампир может сотворить подобное. Амелия может, хотя никогда не делает этого, и Наоми может — они обе унаследовали эту черту от своего вампирского отца, Бишопа. Поэтому, независимо от того, что было сделано, ты можешь справедливо предположить, что она та, кто дёргает за ниточки, не предоставляя никакого выбора тем, кто что-то делает.

— О, — сказал совсем другим тоном Шейн. — О, дерьмо. Майкл… я оставил его наедине с Наоми и Ханной. Ханна — Капитан Откровенный. Я думал, Наоми просто работает с ней, пытаясь достать Амелию. Но это гораздо большее. Она всё контролирует. И Майкла тоже.

Из-за чего, осознала Клэр со сладкой волной облегчения, Майкл пошёл против них и был так жесток с Евой, и с ней самой, и с Шейном. У него не было никакого выбора. Спасибо. Она хотела расцеловать Шейна просто из благодарности за то, что он подтвердил её подозрения, но Шейн не выглядел особенно успокоившимся по этому поводу; он выглядел возмущенным. Может, он просто осознал, что провел весь день, отчаянно ненавидя друга, который был, в конце концов, не виновен.