Рэйчел Кейн - Горькая кровь

— Прости, мужик, — сказал Шейн. Он свободно спрыгнул со стены и приземлился, согнул колени и зарядил другой дротик в пистолет-транквилизатор. Он нацелился, пока шел к ним. — Некоторое время ты будешь реально чертовски плохо себя чувствовать. Не заставляй меня выстрелить снова. Я не уверен, что это не убьет тебя.

Майкл что-то прорычал, но он уже терял способность функционировать, он опустился на одно колено, а затем рухнул вперед на руки, потом медленно опустился на бок. Его спина изогнулась в безмолвном крике.

Клэр бросила биту и попыталась подойти к нему, но Шейн обхватил ее талию и приподнял, чтобы остановить ее. Она пиналась и изворачивалась, но он удержал ее.

— Приблизишься к нему, и он сможет закончить свое дело, — сказал он. Он повернул её вокруг и отослал ее, спотыкающуюся, подальше от Майкла. — Ты пришла за Мирнином. Достань его. Я прикрою тебя.

В нем до сих пор не было ни намека на прощение для Клэр или — она посмотрела на своего упавшего, страдающего друга — для Майкла. Он был здесь, чтобы выполнить обязательство, когда увидел это, вот и все.

Но это было больше, чем она когда-либо ожидала. Уже что-то.

— Спасибо, — прошептала она.

Шейн кивнул, не встречаясь с ней взглядом, и убрал второй дротик транквилизатора на место, пока смотрел, как Майкл корчился на земле от боли.

Клэр помчалась по неровным могилам в сторону белого дерева; она обнаружила серебряную решетку, круглую с планками, образующими простой крест, который был почти незаметным, когда чуть не наступила на него. Так она, вероятно, сломала бы лодыжку. Решетка была заперта старым, ржавым замком, и Клэр лихорадочно била его серебряным наконечником своей биты, пока замок не распался на две части.

Она отбросила назад холодный, потускневший металл и посмотрела в темноту. Ничего. Нет даже намека на жизнь.

— Мирнин? — крикнула она вниз. Ей пришлось закрыть нос от запаха, исходившего из узкой дыры — гниль, канализация, плесень, токсичные примеси из худших вещей, которые она только могла себе представить. — Мирнин? Ты слышишь меня?

Что-то ударилось о землю рядом с ней, Клэр подняла голову и увидела, что Шейн бросил катушку нейлоновой веревки, которую он вытащил из оружейной сумки. Она кивнула и развернула ее, обвязала один конец вокруг мертвого дерева, а другой бросила в яму.

— Если ты меня слышишь, хватай веревку, Мирнин! Поднимайся!

В течение долгих минут она не была уверена, был ли он там или даже мог ли он выбраться. Может быть, было слишком поздно. Может быть, его уже нет.

Но потом она почувствовала, как туго натянулась веревка, и в считанные секунды она увидела, как в темноте появилось что-то бледное и становилось все яснее, пока он поднимался к ней.

Мирнин поднимался, как если бы научился этому у своего любимого паука, лазая с неимоверной скоростью. У него были ожоги на лице, руках и голенях, ожоги от серебра, но это не замедляло его, и когда он достиг верхней части ямы, Клэр схватила его за предплечья и вытащила его на сторону, где не было серебряной решетки.

Он упал на спину, сточная вода стекала с пропитанной и порванной одежды, с его черных спутанных волос, а после секунды молчания он сказал:

— Я знал, что ты придешь, Клэр. Я знал. Дорогой Боже, ты не торопилась.

Она взяла его за руку и села рядом.

Шейн стоял в десяти футах, рядом с Майклом, но он поднял голову и дернул подбородком в немом вопросе "Он в порядке?", она кивнула.

Это было не совсем так, подумала она. Не было ничего, чтобы создать какую-либо надежду, только что он добровольно пришел сюда, выстрелил из винтовки, бросил ей веревку.

Но она приняла это. Для нее было ужасающим, как ничтожно благодарной она была только за самый маленький намек на улыбку, который он послал ей прежде, чем повернуться спиной.

— Ты очень грустная, — сказал Мирнин. Он казался слабым и далеким, как будто он был очень далеко. — Ты пахнешь слезами. Он разбил тебе сердце?

— Нет, — сказала Клэр очень тихим шепотом, который, надеялась она, Шейн не мог услышать с того места, где стоял. — Я разбила его.

— Ах, — сказал Мирнин. — Молодец, — он сел и наклонился, чтобы извергнуть ужасающее количество черной воды. — Пардон. Ну, это было неприятно…О, нет…

Он рухнул на землю, будто был слишком слаб, чтобы подняться, и зажмурился. Все его тело дрожало и подергивалось, и это продолжалось в течение ужасно долгого времени. Она не знала, что сделать для него, кроме как положить руку ему на плечо. Под слизистой одеждой она почувствовала его напряженные мышцы, как если бы у него был эпилептический припадок.