Стивен Кинг - Корпорация «Бросайте курить» (сборник)

– Это великолепно. Что заставило тебя бросить?

– Я должен думать о тебе… об Элвине.

Ее глаза расширились – она даже не заметила, что снова начался фильм, – Дик так редко говорил об их сыне. Она подошла к мужу, посмотрела сначала на пустую пепельницу, стоявшую недалеко от его правой руки, потом ему в глаза.

– Ты действительно собираешься бросить курить, Дик?

– Действительно. А если обращусь в полицию, банда местных громил сделает тебе подручными средствами пластическую операцию.

– Я очень рада. Даже если ты снова закуришь, мы с Элвином все равно благодарим тебя за заботу.

Ночью он спал плохо, дремал, просыпался, а часа в три проснулся окончательно. Курить хотелось так, что Моррисону показалось – у него небольшая температура. Он спустился вниз, прошел в свой кабинет, расположенный в глубине дома. Эта комната была без окон. Моррисон выдвинул верхний ящик своего стола, как завороженный уставился на коробку с сигаретами, огляделся, облизал губы.

Постоянная слежка в течение первого месяца, сказал Донатти. Потом два месяца за ним будут следить по восемнадцать часов в сутки. Четвертый месяц (именно тогда большинство клиентов закуривают) снова двадцать четыре часа в сутки. Потом двенадцать часов выборочной слежки каждый день до конца года. А затем? До конца жизни слежка возобновляется в любое время.

До конца жизни.

– Мы можем проверять вас каждый второй месяц, – объяснил Донатти. – Или через день. Или через два года организуем круглосуточную слежку. Все дело в том, что вы этого знать не будете. Если закурите, это можно сравнить с тем, что вы будете играть с нами нашей крапленой колодой. Следят они или нет? Схватили уже мою жену или послали своего человека к сыну? Здорово, правда? А если вдруг и выкурите тайком сигарету, у нее будет ужасный вкус, вкус крови вашего сына.

Но сейчас, глубокой ночью, они не могут следить за ним в его собственном кабинете. В доме тихо, как на кладбище.

Почти две минуты он не мог оторвать взгляда от сигарет в коробке, потом подошел к двери, выглянул в пустой коридор, вернулся обратно, снова уставился на сигареты. Ужасное видение явилось ему: ни одной сигареты в жизни. Как он сможет изложить сложную проблему недоверчивому клиенту без небрежно дымящейся в руке сигареты, когда он подходит к графикам и планам? Как сможет без сигареты вынести бесконечные садоводческие выставки Синди? Как сможет проснуться утром и начать день без сигареты, пока пьет кофе и читает газету?

Моррисон проклял себя за то, что влез в эту историю, проклял Донатти, а самые страшные проклятия послал Джимми Маккэнну. Как он мог так поступить? Сукин сын, ведь все знал! У Моррисона задрожали руки от желания схватить за горло иуду Маккэнна.

Украдкой он снова оглядел кабинет, полез в ящик, взял сигарету, поднес ко рту и застыл, склонив набок голову.

Еле слышный шорох раздался из стенного шкафа? Еле слышный. Разумеется, нет. Но…

Еще одна картина встала перед его глазами: кролик, прыгающий, как сумасшедший, под ударами электрического тока. Мысль, что Синди может оказаться в этой комнате…

Несмотря на то, что с утра он чувствовал себя отвратительно, завтрак пришелся Моррисону по вкусу. Поколебавшись секунду, после традиционной тарелки кукурузных хлопьев Моррисон съел еще яичницу. Он с раздраженным видом мыл сковородку, когда сверху спустилась Синди в халате.

– Ричард Моррисон! Ты в последний раз ел с утра яйца, когда наш пес Гектор был щенком.

Моррисон что-то недовольно проворчал. Выражение жены «когда наш пес Гектор был щенком» он считал по глупости равным другой ее фразе: «Все надо делать с улыбкой».

– Закурил уже? – спросила она, наливая себе апельсинового соку.

– Нет.

– К полудню закуришь, – весело заявила Синди.

– Хорошенькая из тебя помощница, нечего сказать! – обрушился он на жену. – Все вы, некурящие, считаете… а, ладно, чего тут.

Моррисон решил, что Синди сейчас рассердится, но она, похоже, смотрела на него с большим удивлением.

– Ты серьезно хочешь бросить курить, честное слово, серьезно?