Энн Райс - Мумия

Он осторожно поднял посудину и налил дымящийся эликсир по очереди во все четыре бутылочки. Подождал, пока чаша остынет, и тщательно облизал ее. Потом закупорил бутылочки, взял свечу и залил воском горлышки.

Три бутылочки он положил в карман. Четвертую, незапечатанную, понес в оранжерею. Остановился, не выпуская ее из рук, и в темноте принялся вглядываться в густые заросли папоротников и лиан.

Застекленные стены оранжереи еще не стали прозрачными – на улице была ночь. Царь довольно отчетливо видел свое отражение высокую фигуру в темно-малиновом халате, видел освещенную комнату за спиной, предметы на улице, которые уже начали приобретать бледные очертания.

Он подошел к папоротнику, растущему в горшке, – у растения были большие темно-зеленые листья. Налил немножко эликсира во влажную почву. Потом повернулся к бугенвиллее с маленькими красными бутончиками, спрятанными среди темной листвы, и влил несколько капель эликсира в горшок.

Раздался слабый шорох, какое-то потрескивание. Продолжать – безумная затея. Но царь переходил от горшка к горшку, капая в каждый, пока бутылочка не опустела наполовину. Он и так здорово навредил. Достаточно подождать несколько секунд, чтобы узнать, сохранилась ли чудодейственная сила. Рамзес взглянул на стеклянный потолок. Блеснул первый луч солнца – бог Ра посылает тепло.

Листья папоротника налились, удлинились; образовались новые нежные побеги. Бугенвиллея набухла и затрепетала; внезапно разом раскрылись все маленькие бутоны – красные, как раны. Вся застекленная комната ожила – растения стремительно росли. Рамзес закрыл глаза, прислушиваясь к шороху листвы. Дрожь пробежала по его телу.

Как мог он подумать, что эликсир потерял свою силу? Средство по-прежнему обладало могуществом. Одной порции хватило, чтобы сделать его бессмертным. Почему же он решил, что сам эликсир мог умереть?

Царь положил пузырек в карман, открыл дверь черного хода и вышел во влажный сумрачный туман рассвета.

У Генри так болела голова, что он с трудом различил стоявших перед ним детективов. Они разбудили его, вырвав из сна, а снилась ему та тварь, мумия. Весь в липком поту, он продрал глаза, схватился за пистолет, взвел курок и, опустив его в карман, пошел отпирать дверь. Ну что ж, если они хотят поймать его…

– Томми Шарплса знают все! – заявил он гневно, старательно маскируя свой страх. – Все занимают у него деньги. И вы из-за этого разбудили меня чуть свет?

Он тупо уставился на типа по фамилии Галтон, который теперь вытащил проклятую монету с Клеопатрой. Ну почему он был таким идиотом? Уйти и оставить монету в кармане Шарплса! Но, черт возьми, ведь он не собирался убивать. И естественно, о такой мелочи даже не подумал.

– Вы видели эту вещь раньше, сэр? Спокойно. Не было никаких свидетелей. Призови на помощь негодование – оно всегда выручает.

– Конечно. Она из коллекции моего дяди. Из коллекции Рамзеса. А откуда она у вас? Ее место под замком.

– Вопрос в том, – сказал полицейский, назвавшийся Трентом, – как она попала к мистеру Шарплсу. И почему она находилась у него, когда его убили?

Генри пригладил рукой волосы. Если б не головная боль… Если б он мог отлучиться, выпить и немного поразмыслить!

– Реджинальд Рамсей, – произнес Генри, глядя Тренту в глаза. – Ведь так зовут того парня? Египтолога, который живет у моей кузины. Боже, что же происходит в этом доме?!

– Мистер Рамсей?

– Вы допросили его? Откуда он взялся? – Лицо Генри раскраснелось под взглядами двоих полицейских. – Неужели я должен делать за вас вашу работу? Кто он такой, этот ублюдок? И что он делает в доме моей сестры, где находятся бесценные сокровища?

Рамзес гулял около часа. Утро было холодное и туманное. Огромные богатые дома Мэйфера уступили место жалким домишкам бедноты. Он брел по узким немощеным улицам, похожим на улицы древних городов – Иерихона или Рима. Повсюду следы лошадиных копыт и влажные навозные кучи.

Бедно одетые прохожие глазели на него. Наверное, ему не следовало выходить на улицу в этом длинном халате. Но какая разница? Он снова стал Рамзесом Странником. Рамзес Проклятый в этом веке лишь случайный пассажир. Эликсир сохранил свою силу. Современная наука так же не готова к разгадке его тайны, как наука древних.

Смотри на этих страдальцев, на этих нищих, спящих на улице. Обоняй вонь грязной лачуги, чья распахнутая дверь напоминала рот, который отрыгивает нечистоты и глотает свежий утренний воздух.