Энн Райс - Мумия

Она яростно дернулась и тут же высвободилась из железной хватки Рамзеса. Странные современные люди, делавшие вид, что не смотрят на них, изумленно заохали. Вокруг стало тихо – хотя музыка продолжала греметь.

– Мы поговорим тогда, когда мне захочется, мой обожаемый учитель! Ты опять вмешиваешься в мою жизнь, ты опять, как и в прошлом, хочешь лишить меня удовольствий.

Подбежал Алекс. Клеопатра обвила его рукой, и Рамзес снова пошел в наступление.

– Рамсей, черт побери, что происходит? – запротестовал Алекс.

– Говорю тебе, нам нужно пообщаться наедине, – сказал Рамзес Клеопатре, не обращая внимания на ее любовника.

Ее гнев опережал слова, а слова бежали впереди мысли:

– Ты думаешь, что можешь заставить меня делать то, чего хочется тебе! Я отомщу тебе за то, что ты сделал со мной! Я страшно отомщу!

Рамзес схватил ее, оторвал от Алекса, которого тут же подхватил его отец. Клеопатра обернулась и увидела, как Алекс скрылся в толпе. Рамзес вовлек ее в круг танцующих пар, он не отпускал ее, несмотря на отчаянное сопротивление. Одной рукой он держал ее за кисть, а левой обхватил талию.

Окружавшие их пары ритмично покачивались под музыку. Рамзес вовлек Клеопатру в танец и закружил, почти отрывая от пола.

– Убирайся! – прошипела она. – Ты думаешь, я та самая безумная, которую ты видел в той лачуге в старом Каире? Ты думаешь, что я твоя рабыня?

– Нет-нет, я вижу, ты стала другой. – Он перешел на древнюю латынь. – Кто же ты на самом деле?

– Твоя магия восстановила мой разум, мою память. Но то, что я выстрадала, осталось во мне, и теперь я ненавижу тебя гораздо сильнее, чем раньше.

Рамзес был поражен, он и сам очень страдал. Может, ей лучше сжалиться над ним?

– Ты всегда был прекрасен, когда страдал! – сыпался град ее слов. – И когда осуждал! Но я не рабыня и не твоя собственность! Ты вернул меня к жизни, и я хочу жить свободно.

– Это ты, – прошептал Рамзес. – Царица, которая была и мудрой и импульсивной. Которая любила без оглядки. Которая всегда знала, как завоевывать и управлять.

– Да, верно. Та царица, которая умоляла тебя поделить твой подарок с одним смертным мужчиной, но ты отказал ей. Эгоистичный, злобный, ничтожный человек.

– О нет, ты знаешь, что это не так. – То же очарование, та же способность убедить в чем угодно. И та же бешеная, неуправляемая воля. – Это было бы ужасной ошибкой.

– А я? Я не ошибка?

Она пыталась высвободиться, но не могла. Снова он заставил ее подчиниться ритму музыки, снова повел по кругу. Клеопатру задевали юбки танцующих дам, которые явно наблюдали за ней.

– Прошлой ночью ты сказала, что, умирая, звала меня. Яд змеи просто парализовал тебя. Ты говорила правду? Она снова попыталась вырваться из его объятий.

– Не спрашивай меня ни о чем!

Она вырвала свою руку, но он снова поймал ее. Теперь все заметили, что происходит. Поворачивали головы. Одна за другой останавливались в тревоге танцующие пары.

– Ответь мне, – настаивал Рамзес. – Ты звала меня в те последние минуты? Это правда?

– Ты хочешь оправдать свои действия? – Она заставила его остановиться. Больше он не сможет тащить ее за собой. – Мне было страшно. Я умирала, – призналась она. – Это был страх, но не любовь. Ты думаешь, я когда-нибудь прощу тебя за то, что ты дал Антонию умереть?

– О да, это ты, – мягко сказал Рамзес. Они стояли неподвижно. – Это на самом деле ты. Моя Клеопатра, двуличная и страстная. Это ты.

– Да, и я не вру, когда говорю, что ненавижу тебя! – закричала она. Слезы брызнули из ее глаз. – Рамзес Проклятый! Я проклинаю тот день, когда солнечный луч ворвался в твою гробницу. И когда твоя смертная милашка Джулия Стратфорд будет лежать мертвая у твоих ног, как лежал мертвый Антоний, ты узнаешь, что такое мудрость, что такое любовь, что такое власть той, которая завоевывает и управляет. Твоя Джулия Стратфорд смертна. Сломать ей шею – все равно что сломать речной тростник.

Неужели она хотела произнести именно эти слова? Она не знала. Она знала, что ею руководят любовь и ненависть, сжигающие душу. Она в ярости отпрянула, наконец-то высвободилась и повернулась, чтобы бежать.

– Нет, ты не тронешь ее. И Алекса тоже не тронешь! – крикнул Рамзес на латыни. – И никого другого.

Клеопатра оттолкнула с дороги какую-то пару. Женщина вскрикнула, мужчина повалился на свою партнершу. Другие поспешно освобождали путь. Клеопатра обернулась, увидела, что Рамзес смотрит на нее, услышала его крик:

– Ты не уепеешь этого сделать, как снова окажешься в могиле! Во тьме!