Энн Райс - Мумия

А теперь, без вдохновения и без особого желания, он пытается надуть дочку Лоуренса. Он пытается прикрыть десять лет хитрости и лжи. Лоуренс создал и укрепил «Стратфорд шиппинг», потому что на самом деле деньги его нисколько не заботили. Лоуренс всегда рисковал. А что сделал Рэндольф с тех пор, как к нему перешло дело? Только держал в руках бразды правления и воровал.

К его изумлению, Джулия взяла ручку и не мешкая поставила свою подпись на всех документах, даже не потрудившись прочитать их. Ну что ж, у него есть небольшая передышка – она не станет задавать лишних вопросов.

Прости, Лоуренс. Это было как немая молитва. Жаль, что ты не знаешь всего.

– Через несколько дней, дядя Рэндольф, мы сядем с тобой и во всем разберемся. Думаю, этого хотел мой отец. Но я так устала. По-моему, пора идти домой.

– Да, позволь мне отвезти тебя, – немедленно отозвался Алекс. Он помог ей подняться.

Добрый хороший Алекс. Ну почему в сыне нет ни капли его порядочности? Весь мир мог бы ему принадлежать.

Рэндольф поспешно отворил двойные двери. К своему удивлению, он увидел сотрудника Британского музея, дожидавшегося окончания совещания. Досадно. Если бы знать об этом заранее, он бы вывел ее через другую дверь. Он терпеть не мог этого надутого мистера Хэнкока, который вел себя так, словно находки Лоуренса принадлежали музею и всему миру.

– Мисс Стратфорд, – приблизившись к Джулии, сказал Хэнкок. – Все решено. Первая демонстрация мумии состоится в вашем доме, как и хотел ваш отец. Естественно, мы сделаем опись всей коллекции и, как только вы пожелаете, перевезем ее в музей. Я думал, вы захотите, чтобы я лично заверил вас…

– Конечно, – устало ответила Джулия. Очевидно, судьба коллекции интересовала ее не больше, чем деловое совещание. – Благодарю вас, мистер Хэнкок. Вы знаете, что значило это открытие для моего отца. – Она снова замолчала, видимо пытаясь справиться со слезами. – Ну почему я не поехала с ним в Египет?!

– Дорогая, он умер там, где был очень счастлив. – Алекс сделал неловкую попытку утешить ее. – И в той обстановке, которая ему нравилась.

Смешные слова. Лоуренса надули. Он наслаждался самым грандиозным своим открытием только несколько коротких часов. Даже Рэндольф понимал это.

Хэнкок взял Джулию за руку, и они вместе направились к выходу.

– Конечно же невозможно установить подлинность находок, не проведя тщательных исследований. Монеты, бюст – это поистине беспрецедентные открытия…

– Не будем делать никаких заявлений, мистер Хэнкок. Я хочу устроить всего лишь небольшой прием для старых друзей отца.

И Джулия протянула руку, прощаясь с ним. Как решительно она прекратила ненужный ей разговор, как она похожа на отца. Как похожа на графа Рутерфорда, если задуматься. Ее всегда отличали аристократические манеры. Только бы состоялся этот брак…

– До свидания, дядя Рэндольф. Он наклонился и поцеловал ее.

– Я люблю тебя, малышка, – прошептал он. Это его удивило. Как и улыбка, осветившая ее лицо. Неужели она поняла, что он хотел ей сказать? Прости меня, прости за все, малышка.

Наконец-то она одна на мраморной лестнице. Все, кроме Алекса, ушли, и ей очень хотелось, чтобы он тоже ушел. Ей ничего больше не было нужно только бы остаться одной в тихом салоне «роллс-ройса» за стеклянными окошками, которые отрежут ее от шума внешнего мира.

– Послушайся меня хоть раз, Джулия, – говорил Алекс, ведя ее вниз по лестнице – Я говорю от чистого сердца. Не надо откладывать свадьбу из-за этой трагедии. Я понимаю твои чувства, но теперь ты одна во всем доме. Я хочу быть с тобой, заботиться о тебе. Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой.

– Алекс, а я не хочу тебя обманывать, – сказала она. – Я пока не могу принимать никаких решений. Сейчас мне больше, чем когда-либо, нужно время подумать.

Вдруг она поняла, что не может его видеть – он казался совсем юным. А она, была ли она сама когда-нибудь юной?

Возможно, этот вопрос заставил бы дядю Рэндольфа улыбнуться. Ей двадцать один год. Но Алекс в свои двадцать пять казался ей ребенком. Джулии больно было сознавать, что она не любит его так, как он того заслуживает.

Алекс открыл дверь на улицу, и от яркого солнечного света стало резать глаза. Джулия опустила вуаль. Репортеров не было, слава богу, никаких репортеров, лишь большой черный автомобиль ждал с открытой дверцей.

– Я не останусь одна, Алекс, – ласково произнесла Джулия. – У меня там есть Рита и Оскар. И Генри возвращается в свою старую комнату – дядя Рэндольф настоял на этом. Так что народу будет даже больше, чем нужно.