Энн Райс - Пандора

Они открыл шкатулку с камнями.

«Видите этот рубин? Он великолепен. Смотрите, какой большой. Продав его честному человеку за полцены, вы сможете прокормиться до конца своих дней. В этом ящике все камни исключительные. Я в камнях разбираюсь. Их отбирали из самых лучших. Видите жемчуг? Идеальный».

Он положил рубин и жемчуг обратно в шкатулку и захлопнул крышку.

«Вижу», – слабым голосом отозвалась я.

«Жемчуг, еще золото, серебро… – бормотал он. – Все здесь! Нам следовало быть более осторожными, но…»

«Да что вы, вы же просто чудеса творите!» – воскликнула я.

Я уставилась на хлеб и на кубок вина. Бутылка моего отца! Амфоры моего отца по всей комнате!

«Пандора, – обратился ко мне Иаков самым серьезным тоном, – у меня в руках – документы на дом. И еще одна бумага – свидетельство, подтверждающее ваш официальный въезд через порт под новым, вымышленным именем, Юлия такая-то и так далее… Пандора, нам придется вас покинуть!»

Старик покачал головой и закусил губу.

«Нам нужно отплывать в Эфес, дитя мое, – сказал он. – Мне стыдно вас оставлять, но гавань вот-вот закроют!»

«В гавани уже жгут корабли, – едва слышно произнес Иаков. – На Форуме снесли статую Тиберия».

«Сделка заключена, – сказал мне старик. – Человек, продававший дом, никогда вас своими глазами не видел, имени вашего не знает, здесь никаких указании относительно вашей личности не осталось. Рабы, что принесли вас сюда, ему не принадлежали».

«Вы для меня совершили чудеса», – повторила я.

«Вы остаетесь совсем одна, прекрасная римская принцесса, – сказал Иаков. – У меня болит душа, что мы вот так вас бросаем».

«У нас нет другого выхода», – сказал старик.

«Три дня никуда не ходите, – сказал Иаков, подходя ко мне как можно ближе, словно он собирался нарушить все правила и поцеловать меня в щеку. – Здесь хватит легионов, чтобы подавить беспорядки, но они предпочтут, чтобы огонь погас сам собой, чтобы не убивать римлян. И забудьте о друзьях-греках. В их доме уже сущий ад».

Они повернулись к выходу.

«Вам хорошо заплатили? – спросила я. – Если нет, возьмите из моего золота, сколько хотите. Я настаиваю!»

«Даже не думайте об этом, – ответил старик. – Но ради вашего душевного спокойствия знайте: ваш отец дважды поддержал меня, когда пираты захватывали мои корабли в Адриатическом море. Ваш отец вкладывал деньги наравне со мной, что принесло выгоду нам обоим. Тот грек был должен вашему отцу деньги. Больше об этом не беспокойтесь. Но нам пора!»

«Да пребудут с вами боги, Пандора!» – сказал Иаков.

Драгоценности. Где драгоценности? Я вскочила и открыла шкатулку. Там были сотни камней, великолепных, ослепительно чистых и прекрасно ограненных. Я видела, какие они дорогие, прозрачные и безупречно отполированные. Я взяла большой рубин в форме яйца, что показывал мне Давид, и еще один, точно такой же, и протянула им. Они подняли руки в знак отрицания.

«О нет, непременно возьмите, – сказала я. – Окажите мне честь. Подтвердите, что я свободная римлянка и буду жить, как велел мне отец! Это придаст мне мужества! Возьмите их от меня».

Давид строго покачал головой, но Иаков взял рубин.

«Пандора, вот ключи. Идите за нами и заприте ворота на улицу, а потом – двери вестибюля. Не бойтесь. Здесь везде лампы. Масла много…»

«Идите! – сказала я, когда они переступали через порог. Я заперла ворота и вцепилась в решетку, провожая их взглядом. – Если не сможете выбраться, если я вам понадоблюсь, возвращайтесь».

«У нас здесь есть свои люди, – успокаивающе сказал Иаков. – От всего сердца благодарю вас за прекрасный рубин, Пандора. Вы выживете. Возвращайтесь и заприте двери на засов».

Я доплелась до кресла, но не села в него, а рухнула рядом и принялась молиться:

«Lares familiares… духи этого дома, я должна найти ваш алтарь. Прошу вас, примите меня, я никому не желаю зла. Я засыплю ваш алтарь цветами и разожгу огонь. Будьте со мной терпеливы. Дайте мне… отдохнуть».

Я ничего не предпринимала, просто вяло сидела в шоке на полу, шли часы, день постепенно угасал. Странный и чужой мне дом погрузился во тьму.

Начинался кровавый сон, но я ему не поддавалась. Только не тот чужой храм! Не тот алтарь, нет! Только не кровь! Я прогнала его и попыталась представить себе, что я дома.

«Я – маленькая девочка, – говорила я себе. – Вот что мне снится: я слушаю рассказы старшего брата Антония о войне на севере, о том, как обезумевшие от ярости германские племена гнали назад, к морю…»