Энн Райс - Вампир Лестат

Я провел в библиотеке довольно много времени, просматривая греческие и латинские названия книг и чувствуя опьянение, как в те времена, когда я, будучи еще смертным, вливал в себя изрядное количество вина.

Однако мне необходимо было разыскать Мариуса. Я покинул библиотеку, спустился по небольшой лестнице, прошел по живописной галерее и оказался в еще более просторной и тоже ярко освещенной комнате.

Еще издалека я почувствовал запах цветов и услышал пение птиц. И наконец очутился среди множества самых разных по размеру клеток. Здесь были не только разнообразные птицы, но и обезьяны, бабуины. Пока я проходил по комнате, все они яростно бесновались в своих маленьких тюрьмах.

Рядом с клетками в горшках росли всевозможные растения: папоротники и банановые деревья, махровые розы, жасмин, луноцвет и множество других прекрасных ночных растений. Здесь были пурпурные и белоснежные орхидеи, медоносы, привлекающие к себе и заманивающие в ловушку насекомых, миниатюрные деревья, ветви которых сгибались под тяжестью персиков, лимонов и груш.

Из этого рая я сразу же попал в галерею скульптуры, которая ничуть не уступала галереям и музеям Ватикана. В соседних помещениях я успел заметить великое множество картин, предметов мебели, привезенных с Востока, механических игрушек и забав.

Теперь я, конечно же, не стоял подолгу возле каждого увиденного предмета. Для того чтобы внимательно рассмотреть все, что здесь находилось, понадобилась бы целая жизнь. Я поспешил дальше.

Я не знал, куда именно иду, но понял, что мне сознательно было позволено увидеть все эти сокровища.

И наконец до меня донесся звук, безошибочно свидетельствующий о присутствии Мариуса, – глухие и ритмичные удары сердца, которые я уже слышал в Каире. Я двинулся прямо на этот гул.

Я оказался в ярко освещенном салоне восемнадцатого века. Каменные стены покрывали великолепные панели из розового дерева и высокие зеркала в рамах. Здесь стояли раскрашенные сундуки, обитые тканью стулья и фарфоровые часы. На стенах висели яркие пейзажи. В шкафах со стеклянными дверцами я увидел книги, на маленьком столике возле парчовых кресел с широкими подлокотниками лежала свежая газета.

Высокие и узкие французские окна выходили на каменную террасу, где буйно цвели источающие тонкий аромат белые лилии и красные розы.

Там, опершись о каменную балюстраду, спиной ко мне стоял джентльмен восемнадцатого века.

Он обернулся и жестом пригласил меня выйти на террасу. Это был Мариус.

Он был одет почти так же, как и я. Хотя сюртук на нем был фиолетовым, кружева – валенсийскими, а не брюссельскими, костюм его очень походил на мой. Блестящие волосы были свободно завязаны сзади темной лентой, совсем как у меня. В отличие от Армана он не казался неземным, скорее он воплощал в себе нечто сверхъестественное – существо с удивительно белой кожей и при этом совершенное, которое, однако, было тесно связано со всеми окружающими его предметами: с одеждой, которая была на нем, с каменной балюстрадой, на которой лежала его рука, даже с этим самым моментом, когда по небу проплывает облачко, на миг закрывая половинку луны.

Я наслаждался этими минутами, сознанием того, что я и в самом деле нахожусь здесь, рядом с ним, и что мы будем беседовать. Так же как и на корабле, я способен был рассуждать вполне здраво. Я совершенно не чувствовал жажды. И понимал, что это его кровь поддерживает мои силы. Мне вспомнились все старые тайны, и я не мог не думать о них. Что если Те, Кого Следует Оберегать, тоже где-то здесь? Узнаю ли я о них?

Я подошел к парапету, встал рядом с Мариусом и взглянул на море. Его глаза были устремлены на небольшой остров, расположенный примерно в полумиле от берега. Он прислушивался к чему-то, чего я слышать не мог. Его профиль, освещенный падающим через открытую дверь светом, казался пугающе окаменевшим.

Вдруг он обернулся ко мне, и его приветливое, но чересчур гладкое лицо словно на секунду ожило. Потом он обнял меня и повел обратно в комнату.

Его походка ничем не отличалась от походки обыкновенного смертного. Он ступал легко, но твердо, и каждое его движение было совершенно предсказуемым.

Он подвел меня к двум креслам с подлокотниками, стоявшим друг против друга, и мы сели. Мы находились примерно в центре комнаты. Справа от меня была терраса. Висящая под потолком люстра и не менее дюжины укрепленных на стенных панелях канделябров ярко освещали все помещение.