Энн Райс - Витторио-вампир

Я бросил им горсть монет.

Бродяги быстренько ретировались.

Однако, прежде чем они исчезли, мне удалось выудить у них кое-какие полезные сведения относительно тех мест, где я по воле судеб оказался. В частности, они сообщили, что ближайший флорентийский город – Санта-Маддалана – находится в двух часах езды отсюда, что городские ворота на ночь запираются и никакие уговоры на стражников тогда не действуют – они не впускают никого.

Я притворился, будто все и сам знаю и направляюсь в прославленный монастырь, который, насколько мне было известно, находился довольно далеко к северу отсюда, а потому, едва ли я мог до него доехать. Затем, пришпорив коня, я бросил им через плечо еще горсть монет, посоветовав напоследок поспешить навстречу бандитам, о которых только что им рассказывал и которые смогут щедро вознаградить за оказанную услугу.

Уверен, что в течение всей нашей беседы среди бродяг не умолкали споры – не лучше ли просто убить и ограбить меня? Судьба моя зависела от желаний и настроений отъявленных негодяев, от упрямства одних членов банды и умения настоять на своем – других. Но, как бы то ни было, мне удалось вырваться от них.

Я пустил лошадь вскачь, свернул с главной дороги и двинулся напрямик – кратчайшим путем – к горным склонам. Оттуда мне удалось увидеть едва вырисовывавшиеся вдалеке туманные очертания Санта-Маддаланы. Большой город. Вблизи городских ворот я различил четыре башни и несколько церковных колоколен.

Я рассчитывал, что, прежде чем оказаться в Санта-Маддалане, встречу какой-нибудь небольшой, менее основательно укрепленный городок. Но никак не мог припомнить названий и к тому же был настолько растерян, что сил на поиски уже не оставалось.

Вечернее солнце светило по-прежнему ярко, однако постепенно близилось к горизонту. Пришлось ехать в Санта-Маддалану.

Достигнув подножия горы, на которой был построен город, я свернул на узкую пастушью тропу, вьющуюся вверх по склону.

Быстро темнело. Столь густая лесная чаща вблизи городских стен представлялась мне небезопасной. Я мысленно ругал горожан за то, что они не поддерживали окрестные леса в надлежащем порядке, хотя, надо признаться, именно благодаря такой их беспечности я смог обрести здесь надежное убежище.

Временами в сгущающейся темноте мне казалось, что добраться до вершины просто невозможно. Сапфировое небо освещали только ночные звезды, и в их сиянии высокие стены величественного города казались совершенно неприступными.

Спустившаяся ночь погрузила все вокруг в холодно-безучастную тьму, и мне пришлось выбирать дорогу, полагаясь в большей мере на инстинкты моей лошади, чем на собственное слабеющее зрение. Бледный месяц практически не расставался с облаками. Раскинувшийся надо мной балдахин из листьев рассек небеса на тысячи мелких осколков.

Я вдруг поймал себя на том, что возношу молитвы к собственному отцу, как если бы он по-прежнему оставался рядом, под надежной защитой моих ангелов-хранителей. Мне даже кажется, что в тот момент я веровал в него и в его присутствие более истово, чем когда-либо веровал в ангелов.

– Отец, – снова и снова призывал я, – пожалуйста, помоги мне попасть туда и оказаться наконец в безопасности, дабы эти дьяволы не избежали моего отмщения.

Все крепче сжимая рукоятку меча, я напоминал себе о кинжалах, спрятанных в сапогах, в рукаве, в куртке и за поясом, и напряженно вглядывался в лежащий впереди мрак, стараясь увидеть хоть что-нибудь. Однако неяркое свечение звезд было слишком слабым, и мне не оставалось ничего другого, кроме как полностью довериться лошади и предоставить ей самой выбирать путь между огромными стволами деревьев.

Иногда я останавливался и замирал, прислушиваясь к тишине. Однако царящее вокруг безмолвие не нарушал ни единый звук. Да уж, едва ли найдется еще один подобный мне глупец, решившийся провести ночь в глухом лесу. И вот наконец мои долгие блуждания, похоже, были близки к завершению: лес поредел и вскоре уступил место равнинным полям и луговинам. Пустив лошадь в галоп, я поскакал по извилистой дороге.

Когда передо мной вырос сам город, ощущение было сродни тому, какое испытываешь, когда, свернув за угол, вдруг оказываешься перед плотно закрытыми воротами: кажется, будто тебя швырнули оземь к стенам волшебной крепости. Ворота были действительно заперты наглухо, как если бы перед ними стояла лагерем вражеская армия. И все же, несмотря ни на что, я с облегчением вздохнул и возблагодарил Бога.