Олег Рой - Леди-кошка

– Ну ладно, – нехотя согласился Олег, – нас будет двое: я и мой верный пес Чуд. Чудик все же как-то по-детски, не подходит для собаки героя…

На душе было гадко. Весь вечер у Алисы все валилось из рук. Придя утром в школу, она встретила Олега, но тот прошел мимо, даже не взглянув, и от этого стало еще обиднее. Дурацкое чувство, словно она перед ним в чем-то виновата, а ведь ни в чем! Воспоминание о том, как он вчера ушел и даже не оглянулся, было на редкость неприятным.

«Очень он мне нужен!» – подумала девушка. И в то же время было как-то… обидно. Они почти сдружились за последнее время, ей даже казалось, что между ними проскальзывает какая-то искра теплоты, доверия…

«Надутый индюк», – сказала мысленно Алиса, но сама себе показалась неубедительной.

В таком вот скверном настроении она зашла в туалет и наткнулась там на стоящую у зеркала Ирину Викторовну. Та, кажется, подкрашивала губы. Алиса мельком взглянула в зеркало и застыла: над воротником тщательно отглаженной белой блузки учительницы поднималась кошачья голова со всем, что ей полагается: темно-желтой шерстью, усиками и треугольными ушками. Кошачья голова на обычных человеческих плечах.

– Алиса? Тебя ведь зовут Алиса? – спросила учительница мягким, мурлыкающим голосом. – Что-то случилось?

Усатая мордочка в зеркале повернулась вполоборота.

Сумасшествие? Девушка моргнула… В зеркале отражалось красивое женское лицо с умело подведенными зелеными глазами и пышными рыжими, в красноту, волосами. Учительница смотрела на Алису с удивлением.

– Эээ… нет, ничего, – выдохнула девушка. Раньше у нее никогда не было галлюцинаций. Ну точно сумасшествие!

– Ты славная девочка, Алиса. Я чувствую в тебе большие возможности! – Ирина Викторовна мягко улыбнулась.

Алиса поспешно опустила глаза в пол, потому что ей показалось, что зубы у учительницы остренькие и мелкие, как у ее Маркизы… как у кошки. Ну точно, пора вызывать «Скорую»… Хотя, если вспомнить о уже имевших место странностях… что, если в воздух поступают какие-то психотропные вещества, влияющие на поведение людей и вызывающие галлюцинации? Что, если они стали субъектами какого-то бесчеловечного эксперимента?

– Только иногда слишком скромная, – закончила учительница и вдруг мягко провела у Алисы под подбородком, словно хотела погладить ее, как гладят кошку, и вышла за дверь.

– Я схожу с ума… – пробормотала Алиса, глядя на свое отражение, затем включила холодную воду и плеснула себе в лицо. – Или я, или все остальные, но кто-то здесь точно ненормален!

«Надо поговорить с Олегом», – подумала она, но вспомнила, как равнодушно он прошел сегодня мимо, и окончательно приуныла.

– Девочка! – послышался между тем странный, словно шуршащий, лишенный всяких интонаций голос. – Помоги мне, милая девочка!

За поверхностью стекла, словно прильнув к нему изнутри, виднелось бледное человеческое лицо, даже не поймешь, мужское или женское – с провалами запавших глаз и разметавшимися темными волосами.

– Выпусти меня, милая девочка! Мне так холодно и одиноко! – продолжал бумажный голос.

Алиса нервно сглотнула и зажмурилась.

В прошлый раз этот метод сработал, значит, сработает и теперь. Она откроет глаза – и никакого ужасного лица не будет. Вот сейчас… Девушка на всякий случай досчитала до пяти, раскрыла глаза и… встретилась с безумным взглядом прижатого к стеклу лица-маски.

– Ты можешь это сделать! Ну пожалуйста!

Алиса откашлялась.

– Вас нет! – заявила она наглому отражению. – Это просто галлюцинации. Я схожу с ума, вот и все.

– Ну тогда не случится ничего страшного, если ты меня выпустишь. Положи руку мне на лоб, – попросило существо.

Алисе не было страшно. Нет, это липкое, тошнотворное чувство нельзя назвать страхом. Оно сильнее, чем страх, больше, чем ужас. Оно вымораживает изнутри, парализует мозг, добирается до сердца.

– Положи руку мне на лоб! – велело отражение.

Как завороженная, девушка медленно подняла руку. В тот момент, когда пальцы вот-вот должны были коснуться стекла, дверь с грохотом распахнулась, и в помещение вошла одноклассница, Светка Перовская.

– Что, никак не налюбуешься? – спросила она и, взглянув в зеркало, сложила бантиком розовые губки.

– Типа того… – выдавила Алиса с большим трудом. Язык едва ей подчинялся.

– Что-то ты бледновата! – Перовская пощипала себя за щеки, чтобы вызвать на них легкий румянец.