Тим Каррэн: Подземелье

Секунд десять все молчали, съежившись и затаив дыхание. Они знали, что прячущееся во тьме существо не только странное и пугающее, но и смертельно опасное.

А потом раздался новый звук — все тот же пронзительный визг, становившийся все громче и громче. Он звучал не только жутко и бесчеловечно, в нем уже сквозило явное безумие. Он нарастал и затихал, а потом произошло самое страшное. Скрипучий, мяукающий звук попытался сымитировать голос Юргенса, — Брииииииид! Бриииииид! — Миииик-наааааар!

— О, боже, — воскликнул Юргенс, рухнув на задницу.

Этот жуткий звук эхом растворился вдали, и снова наступила тишина. Лишь тьма сгустилась вокруг, скрыв безымянных существ и мутировавшие ужасы, кричащие мяукающими, безумными голосами.

Но Бойд опять уловил в этом звуке что-то очень женственное. Только это был не голос взрослой особи, а визг маленькой девочки.

Все сгрудились в круге света, никто даже не думал пошевелиться.

Бойд думал о Линде, ждущей его дома за кухонным столом, приготовившей праздничный завтрак, чтобы отметить его первую ночную смену. Яйца давно остыли, блины слиплись от густого сиропа, бекон покрылся слоем жира. Одна, напуганная, на восьмом месяце беременности, она ждала его у телефона, ожидая самого худшего.

И он сказал про себя, — Прости, детка. Мне очень жаль. У меня было дурное предчувствие, но я не ушел, когда было еще можно. А теперь… о, боже… ты останешься одна, и наш ребенок никогда не увидит отца.

На глаза ему навернулись слезы и горячими струйками потекли по щекам. Живот свело от отчаяния, от осознания того, что он умрет страшной смертью здесь, в утробе земли. Это был нечестно. Чертовски нечестно.

Маки издал тихий, безумный смешок. — Интересно, кого оно заберет первым, печенька? Меня или тебя? Может, Юргенса?

— Заткнись.

Но Маки, оставаясь собой, не заткнулся. Похоже, он не мог уже остановиться. — Мы у нее в руках, — выдохнул он. — Кем бы ни была эта тварь. Кого бы мы ни разбудили здесь спустя миллионы лет. Мы у нее в руках. Мы для нее — мясо, и ничего больше.

— Заткнись, нахрен, — сказал ему Бойд. Несмотря на свой сложный перелом, он был готов душить этого вечно ноющего, побитого слизняка, пока у него глаза не вылезут, если тот немедленно не заткнется.

— Конечно, печенька. Хе, хе. Буду сидеть тихо, как мышь.

Бойд лежал, затаив дыхание, напуганный, и ждал, когда появится эта тварь. Он знал, что она была здесь целую вечность. Кошмар из пермского периода. Она ждала во тьме одна, все эти 250 миллионов лет? Разве такое вообще возможно? А может, она очнулась от спячки, когда воздух заполнил пыльную тишину пещеры, прервав ее сон длинной в 250 миллионов лет? Он никогда не узнает этого, его воспаленный разум никогда не получит ответ. Он знал лишь, что этот абсолютный ужас вполне осязаем и смертельно опасен.

А так же знал, что эта тварь женского пола.

И она одинока.

Вот почему она убила Брида и Макнэира. Они пытались прорубить туннель, пытались снова оставить ее в темноте, и она не могла этого допустить. Только не снова. Вот почему она пыталась общаться, постукивая по окаменелым деревьям. Она хотела, чтобы ей ответили, признали ее присутствие. Непонятно, откуда Брид знал все это, но он был твердо в этом уверен. Эта тварь была ужасом из пермского периода, от нее не осталось ни окаменелых отпечатков, ни костей. Ни малейшего намека на ее существование, ничего, над чем палеонтологи могли б почесать свои седые головы. Это было нечто с самого дна эволюции, причудливое существо, жившее во тьме первобытной эпохи. Нечто, прорубившее сотовидные норы в гигантских пнях древних деревьев.

Да, Бойд знал все это.

Как и знал, что они будут в безопасности, пока не попытаются оставить ее. Если они останутся, с ними все будет хорошо, но если запаникуют и попробуют похоронить ее вместе с мумифицированными реликтами ее возраста, она убьет их. Он не знал, чем она является, и при каких безумных обстоятельствах выжила. Но она выжила. Опять же, он подумал, что она проснулась, когда в это пермское подземелье хлынул воздух. Возможно, она находилась в длительной спячке. Если только не бодрствовала здесь все это время. Осознавая, что проходят миллионы лет, ощущая жуткое течение мертвого времени. На что это было похоже? Быть запертой здесь, в окаменевшем мире, во тьме, пока твой разум превращается в визжащий хаос? Если так, она была бы обезумевшей до невозможности.

Нет, я не могу себе это представить, — сказал Бойд сам себе. Такого не может быть. Похоже, она проснулась, когда воздух сломал печать на ее гробнице. Что-то в этом роде, наверное. Она проснулась здесь, во тьме, одна, напуганная, потрясенная и совершенно обезумевшая.