Олег Гайдук - Фактор Z

Лапиньш тяжело и протяжно вздохнул, почесал затылок, потер виски и, наконец, с расстановками произнес:

— Что ж… я пропишу вам Анданте… Хорошее снотворное. Выпиваете одну таблетку за двадцать минут до сна. Если завтра вы почувствуете, что можете обойтись без помощи лекарства, то не принимайте его. Более того, используйте средство по необходимости только здесь. В первый же день, как вернетесь — обратитесь к вашему лечащему врачу.

Когда Алексей уже выходил из кабинета, он услышал удивленное восклицание доктора. Тот ошарашено смотрел на ковёр, на котором отчетливо выделялись грязные зелено-коричневые следы, ведшие от двери к дивану, а от дивана — к стулу для пациентов, рядом с которым лежал огромный дохлый жук-плавунец, а далее — исчезали. Юрис Валдисович хотел было что-то сказать Ларионову, но тот быстро попрощался и вышел. Мертвец уже ждал в коридоре, прислонившись к стене и теребя листик фикуса, от чего растение желтело на глазах. Они пошли бок о бок. Алексей старался не обращать внимания на своего спутника, который, не смотря на хромоту, вовсе не думал отставать. Теперь есть чертово снотворное. Осталось вырваться домой, чтобы не стало хуже.

Мертвец не мог войти в комнату. Злобно скалился, стоя за порогом. Кто б знал, что покойников надо приглашать? Когда Алексей понял это, он нервно засмеялся в лицо усопшему. Завтра Ларионов, бодрый и отдохнувший, найдет, что сделать с этим недоразумением не из мира сего. Пока он, надрываясь и всхлипывая, хохотал, мимо распахнутой двери прошла молодая пара, не имевшая счастья видеть что-либо сверхъестественное. Поэтому, заметив мужчину, у которого, похоже, что-то не в порядке с головой, так как он сидит на полу, смотрит в коридор и радостно хихикает, они ускорили шаг, пулей влетели в свой номер и заперлись.

После этого Алексей пришел в себя, сконфуженно поднялся с земли, хлопнул дверью перед лицом утопленника (вернее, перед тем, что от него осталось) и тихонько опустился на кровать. Она была жесткой, испачканной какой-то дрянью сбоку и довольно сильно шаталась. Вот тебе и четыре звезды. Поскорее бы убраться из этой гостиницы…

Он набрал номер своего босса, который был ему еще и дядей, и, теребя пальцами одну из пуговиц пиджака, полчаса, как мог, убеждал его, что работать больше не в силах по причине здоровья, местный врач посоветовал возвращаться. Лучше как можно скорее… И вообще, нельзя ли прислать кого-то другого? Он, в конце концов, никогда раньше не просил о таких одолжениях, а тут дело серьезное… Слово за слово, и дядя уже согласен, лишь бы племянничек отвязался. Вскоре Алексею уже оформили билет на поезд. На самолете он теперь лететь боялся, сам, правда, не знал, почему. Отъезд на следующий день, в восемь часов вечера.

Только удостоверившись, что путь домой свободен, Ларионов выпил три таблетки снотворного и укутался одеялом. Наконец-то.

Он проснулся после полудня, все еще заторможенный из-за действия препарата, но чувствовал себя в десятки раз лучше. Вокруг веяло странным, ни на что не похожим запахом. Алексей узнал его безошибочно — это запах смерти. Сладкий, приторный и невообразимо мерзкий. От этой ужасающей вони он пришел в себя окончательно, тем более, что в голове у него снова бушевал словесный ураган.

Лениво поднявшись, Алексей, однако, быстро сделал все те дела, которые принято делать по утрам, и решил узнать, что, помимо его галлюцинаций, может так вонять. Шагнув за порог, он лицезрел следующее: в коридоре лежала та самая молодая пара, засвидетельствовавшая вчера его истерический припадок, и довольно быстро разлагалась на молекулы. Причина смерти обоих — кто-то разодрал их грудные клетки. Судя по отметинам, зубами. Крови было много и везде.

Ларионов приблизительно пару секунд зависал над этой картиной, а потом его отбросило к противоположной стене. Мертвец медленно и с явным усилием подошёл к нему, так как то, что осталось от его ноги уже явно не способствовало передвижению. Труп интуитивно искал слепыми глазами взгляд жертвы. С его зеленовато-черных губ капала темно-красная венозная кровь. Алексей заметил, что все зубы покойного целы и на своем месте, более того — они острые, как будто заточенные напильником.

— Смерть этих милашек тоже на твоих руках, — слащаво пропел усопший. — Извинись перед ними.

При этих словах покойники повернули головы к Ларионову.

— Ну же, — еле — еле говорил утопленник своим булькающим голосом.