Олег Гайдук: Фактор Z

Плохо.

Очень плохо.

Изо рта обильной пеной брызнула слюна, запачкав верх футболки.

Сделав над собой усилие, я поднял голову и осмотрелся.

В метре от меня, чуть наклонившись, замер Куля. Взгляд, напуганный и вороватый, приковался к лысому. Похоже, Куля собирался подойти, помочь мне встать, но лысый продолжать держать его на мушке, не давая шевельнуться.

Люди, заметив меня корчащегося, с восторгом загалдели. Послышались смешки и перешептывания. В глазах у каждого словно созрел вопрос: какого лешего эти щенки здесь делают и почему они до сих пор живы?

Один из мужиков, горбатый, низкорослый, с рыжей бородой, подошел к лежащему ничком Петровичу, небрежно пнул безжизненное тело.

— Вот жучара старый! Двоих наших положил!

— Плевать, — отмахнулся лысый. — Зато оружие нашли какое-никакое.

Неподалеку от Петровича распластался Алик. Глаза застилала кровавая пленка, рубашка на груди была разорвана, а из нее кровавым острием торчала трость с обломанным концом.

— Что это с твоим приятелем? — обратился лысый к Куле.

— Хреново ему малость.

— Вижу, что хреново. В чем причина?

— Тошнота. Недомогание.

— Да ладно?! Может, ты еще диагноз точный мне поставишь? Поконкретнее! Его кусали?

— Нет.

— А почему тогда его так крутит?

— Отравился, видимо…

— Чего?! А ну-ка отойди!

Зашуршали спешные шаги, запахло потом. Колючие, словно наждачка, пальцы впились мне в живот, схватились за конец влажной от пота майки и одернули.

Секунды три стояла тишина.

— Фига себе! У нас тут подрастающий зомбак! — воскликнул лысый.

Толпа тревожно загудела. На озлобленных чумазых лица промелькнул испуг. Восемь человек с опаской покосились на меня, над головами поднялись одна лопата и две остро заточенные палки.

Было видно, что ребята только и ждут, чтобы размазать меня по асфальту, но без приказа главного никто и пальцем пошевелить не мог.

— Почему ты до сих по его не грохнул? — лысый выпрямился, изумленно посмотрел на Кулю.

— Он мой друг. Единственный.

— А ничего, что этот друг без пяти минут монстр?

Куля замолчал, потупив взор. И так и не нашелся, что ответить.

А ведь лысый прав. С минуты на минуту я перестану быть собой. Так может, Куле правда стоит меня грохнуть? Для своей же безопасности.

— Бугор, что с ними делать? — спросил рыжебородый, пнувший мертвого Петровича.

Лысый, именуемый Бугром, вперил в меня тяжелый взгляд. Добрых две минуты он не мог решиться, пока кто-то из толпы не выкрикнул:

— Да пристрели ты их! Чего зря возишься?

— Убивать мальцов не вижу смысла, — отозвался Бугор. — Нам нужна только машина.

Куля оживился:

— В чем проблема? Забирайте.

— Правда? Разрешаешь? — Бугор громко прыснул, губы искривила гадкая усмешка. — Я то уж боялся, что ты будешь против!

Свита дружно загалдела. Ладонь лысого взлетела вверх — толпа мгновенно стихла. Лица их скривились, словно каждый получил пощечину.

Повисло напряженное молчание. Бугор как будто размышлял: убить нас или нет? И чаша весов определенно склонялось к первому.

Через минуту он повернулся к толпе и сказал твердо:

— Все в машину. Мы уходим.

— Но… — пробасил кто-то из толпы.

— В машину, я сказал! Это приказ!

Люди опустили головы, на лица наползло разочарование.

Когда вся банда погрузилась в уазик, на улице остался один Бугор. Все это время он внимательно смотрел на Кулю, и в глазах его я разглядел сочувствие.

— Может, передумаешь? Хочешь, я сам его убью? — предложил лысый.

— Не надо. Я знаю, как его спасти.

— И как же? — Бугор издал тихий смешок и покачал головой. — Единственное, что ты можешь сделать, это пустить ему пулю в лоб. Поверь, для него это будет лучшее спасение.

Он залез в уазик, и через минуту тачка покатилась по шоссе, оставив нас одних в безлюдном городе.

Куля поднял меня на ноги и отряхнул. Я кое-как держался, но с каждой секундой приходило понимание, что это ненадолго. Мир вокруг подрагивал, рябил, словно помехи на экране телевизора. Веснушчатая морда Кули расплывалась, превращаясь в белый, с огненными крапинками блин.

— Кто это были? — слабо спросил я.

— Мародеры местные. Ты никогда о них не слышал?

— Нет. А кто они?

— Да сволочи проклятые, вот кто! — Куля осмотрел меня, потрогал лоб и осторожно отпустил, позволив мне стоять самостоятельно. — Во время катастроф грабят дома, потом вывозят все, что удалось стащить. Вообще они людей не трогают, но если встанешь на пути, башку свернут в два счета. Как сегодня Алику с Петровичем.