Клари Ботонд - Любовники старой девы

Кларинда отвернула лицо, чтобы девушка не заметила ее улыбки.

— Нет! — воскликнул Михал. — Мне было легко признаваться тебе во всем. Потому что я уже знал — ты любишь меня. Я это почувствовал!

— Я буду говорить дальше, — Ивана не смотрела на юношу. — Моя комната — наверху, рядом — спальня тети. В ту ночь меня разбудили голоса. Я удивилась, испугалась. Даже Мария никогда не входила в тетину спальню. Я тихонько встала и вышла из своей комнаты. Из-под соседней двери пробивался свет. Я знаю, что поступила дурно, но я наклонилась, потом встала на колени и припала к замочной скважине.

В комнате ярко горели два светильника. Рядом с тетей Клариндой я увидела красавицу в таком нарядном платье, какое мне и присниться не могло! Они сидели рядом на постели. Но вот я пригляделась. Чудо! Это была одна и та же женщина в двух обличьях! То же лицо, те же движения и жесты! Я услышала их голоса — то был один голос! Они шутили, смеялись. Потом обменялись платьем. Потом снова оделись — каждая — в свою привычную одежду. Я услышала их беседу, узнала столько удивительного! Но это — уже не моя правда, эту правду расскажет та, которой она принадлежит более чем мне!

— А где же твое кольцо? — спросила красавица.

— Я потеряла! — ответила сестре Кларинда. — Я всё расскажу…

Но Маргарета ласково прервала взволнованную сестру и заговорила о чем-то другом — об одежде и украшениях. Маргарета взяла со стола шкатулку и раскрыла ее. Она достала странный золотой предмет, похожий на маленькие вилы, и протянула сестре. Та отказывалась, затем приняла подарок. Маргарета стала уговаривать ее принять всё, что было в шкатулке. Кларинда смеялась и качала головой. Потом принялась перебирать содержимое шкатулки. Я видела, как блестит золото и сверкают драгоценные камни. Но вдруг Кларинда вскрикнула. Она держала маленькое колечко и показывала сестре. Та побледнела и стала говорить, что заказала это кольцо для своего мужа.

— Нет! — закричала Кларинда. — Это он дал тебе! Он… Он — твой муж!

Они заговорили, перебивая друг друга. Потом бросились друг на друга. Это было страшно — видеть борьбу двойников. Маргарета схватила золотые вилы и пыталась выколоть глаза сестре. Должно быть, обе уже не владели собой. Кларинда вырвалась и с силой толкнула Маргарету. Та упала и ударилась о каменный выступ… Я зажала рот ладонью — боялась закричать. На память мне приходили все страшные сказки, слышанные в детстве в деревне.

Я не выдержала и вбежала в комнату. Маргарета была мертва. Мы растерялись. И тут — ваш приезд! Я узнала Михала! И еще… я скажу… Мы заперлись наверху… Утром я спустилась… Я уже успокоилась и во всем положилась на волю Бога. Я знала, что Кларинда — невиновна… Я не стану говорить чужой правды, но в ту ночь я узнала, что Кларинда — моя мать, а вы, — девушка указала на Жигмонта, — мой отец!

— Сестра! — убитым голосом выговорил Михал. — Сестра!.. — Он чуть не заплакал. Затем вдруг прижал ладонь ко лбу. — Так вот на кого она похожа! — юноша обращался к отцу. — На тебя и на Маргарету. Она и улыбается, как ты.

В его отчаянии ощущалось что-то преувеличенное неестественное, как во всем искреннем отчаянии. Выражение притворных чувств всегда выглядит гораздо естественнее. В покрасневших глазах, наполнившихся слезами, в дрожащих по-детски губах, в унылом лице — было даже что-то комическое.

— Однако подобные утверждения следует доказывать! Иначе у меня будет слишком много детей! — Жигмонт оглядел всех, улыбаясь своей смешливой улыбкой, сияя нежными глазами.

В сущности, не происходило ничего смешного. На постели лежал труп. Делались мучительные унизительные признания. Но когда этот человек улыбнулся, всё остальное вдруг показалось нереальным, почти несуществующим. Первой улыбнулась Ивана. За ней — Кларинда. Сквозь слезы усмехнулся Михал. Хихикнула Мария. Хмыкнул Чоба.

— Теперь позвольте мне рассказать мою правду, — сказала Кларинда, все еще улыбаясь.

— Говори! — произнес Жигмонт уже серьезно.

Она немного помолчала.

Все ждали.

— Итог моей жизни — бескрайнее раскаяние, — заговорила Кларинда. — Я чувствую себя виновной. Я не прошу простить меня. Я сама никогда не прощу себя.

Мы были две сестры — близнецы. Странные девочки мы были. Когда тяжело заболела наша мать, она просила отца беречь нас. По ее указанию были сделаны для нас два колечка с печаткой, изображавшей мужскую фигуру, а по обеим сторонам от нее — двух птиц с девичьими ликами. Бедная мать считала, что это символизирует нашу семью — отца и двух дочерей. Но как странно всё обернулось! Это изображение сделалось символом нашего горя. Сейчас одно из этих колец — на пальце моей сестры, другое — в ее шкатулке. Пусть оба они теперь принадлежат ей. Пусть ее похоронят с ними, пусть с ними она обретет вечный покой!