Фрэнсис Вилсон - Ярость

— Ну хорошо.

Он нажал кнопку на кофейном столике. Через мгновение в комнате появился Ким в накрахмаленной белой рубашке и черном жилете. Войдя, он слегка поклонился:

— Да, сэр?

— Даме не понравился «Петрю».

Последовал еще один поклон.

— Какая жалость.

— Ваша святая вода слегка протухла, — заявила Чино.

Милош решил поставить ее на место.

— Попробуй ты, Ким, и скажи даме мнение специалиста.

— Большая честь для меня, сэр, — улыбнулся Ким.

Он извлек из жилетного кармана большую серебряную ложку и налил в нее пол-унции «Петрю». Понюхал, осторожно втянул в себя, словно это был горячий суп, и стал перекатывать во рту. Каков подлец, с восхищением подумал Драгович.

Наконец Ким проглотил вино, после чего закатил глаза и крепко их зажмурил. Спустя мгновение он их открыл с видом человека, узрившего Бога.

— О, сэр, как это прекрасно! Волшебное вино! — Казалось, он сейчас заплачет. — Божественный нектар! Нет слов, чтобы описать его достоинства!

— Вот видишь, — повернулся Милош к Чино. — Я же говорил тебе, что это классное вино.

— Кислятина, — стояла на своем она.

— Возможно, мисс не привыкла к элитным винам. Чтобы оценить старое бордо, требуется некоторый опыт, как у мистера Драговича например.

Ты заслужил премию, Ким, подумал Милош. Но на Чино слова корейца не произвели ни малейшего впечатления.

— Я вполне могу оценить «Дампьер» 1990 года. Когда мне дадут такую возможность?

— Прямо сейчас, мисс, — уверил ее Ким, кланяясь и пятясь к выходу. — Я принесу его вам через минуту.

Разъяренный Драгович вскочил со стаканом в руках, еле сдерживаясь, чтобы не врезать ей по физиономии. Ей нравится, чтобы с ней обращались грубо? Сегодня ночью она свое получит.

Он сделал вид, что рассматривает одну из картин, которыми декораторы увешали все стены. Какая-то мешанина из тусклых красок. Что, черт возьми, это может означать? Но зато дорогая.

Он снова пригубил вина. Неужели Монне и ему подобным нравится эта дрянь? Или они просто делают вид?

— Ты должна попробовать еще разок, — сказал Милош. — Все-таки две с половиной штуки за бутылку...

— Две с половиной тысячи долларов! — воскликнула она. — За вино, отдающее мокрыми опилками? Не может быть!

— Может, — отрезал Милош. — И оно того стоит.

Даже если ее воротит от этого вина, про цену она обязательно всем сообщит.

— Кто это? — вдруг спросила она. — Как на тебя похож.

Обернувшись, Милош увидел, что она стоит у книжных полок, держа в руках рамку с фотографией — единственное, чем украсил комнату сам Драгович.

— Ничего удивительного. Это мой покойный старший брат.

— Покойный?

— Да. Он умер несколько лет назад.

— Ой, извини. — В голосе ее прозвучало искреннее сочувствие. — Вы дружили?

— Да, мы были неразлучны.

При мысли о Петре Милош невольно загрустил. Они так лихо торговали оружием в Боснии, а в Косове случилась осечка. Петр не захотел поставлять оружие албанцам. Только сербам, и никому другому. Как же они ссорились тогда, только братья умеют так враждовать. Петр кричал, что он скорее умрет, чем будет вооружать албанцев, чтобы они убивали его соотечественников.

Как благородно.

Милош до сих пор не мог понять этой идиотской позы. Они всегда продавали оружие обеим сторонам. Армия освобождения Косова имела неограниченный кредит от арабов и могла покупать все, что заблагорассудится. И платили они гораздо больше сербов. Как можно было упускать такую возможность?

Но Петр вбил себе в голову, что он прежде всего серб, а потом уже бизнесмен. Ладно. Милош решил вести дела самостоятельно. И тогда Петр переступил черту. Мало того что он не хотел иметь никаких дел с албанцами, так он еще принялся вставлять Милошу палки в колеса...

Милош до сих пор сожалел, что убил брата. Единственным утешением было то, что Петр так и не узнал, кто его убийца, и умер без мучений. Автоматная очередь буквально снесла ему голову.

Милошу приходилось убивать и раньше, и потом. С Корво он прокололся, и сидеть бы ему за решеткой, если бы он не убрал одного из свидетелей, чтобы заткнуть рот остальным. Как звали того парня, которого он велел прикончить? Кажется, Арти. Фамилии он уже не помнил.

Так уж повелось. Убийство решало все проблемы и расставляло все по своим местам. В этих делах Милош предпочитал обходиться своими силами. Не потому, что питал вражду к своим жертвам, нет, он не вкладывал в убийства ничего личного, просто хотел, чтобы его боялись.